— Он просто хочет выйти из этого города, — с улыбкой сказала Азелия.
— Может быть, лучше было бы, чтобы вы сюда никогда не входили? — тихо произнес врач. — Ну а почему вы не хотите выйти из города так, как все люди?
— Это наше дело, — холодно ответила Азелия. — Не забывайте о том, кто вы такой.
Медикастр скупо улыбнулся.
— Я пришел в Эдем, чтобы никогда не стареть, — объяснил он. — Но вовсе не для того, чтобы просто оставаться молодым и красивым. Я хотел всю свою жизнь посвятить научным изысканиям. Понятно, что мне необходимо было время. Однако постепенно моя надежда на успех улетучилась. Видя, что творится вокруг, я понял, что ошибался: лечить надо не тела, а души. Как только я сделал это открытие, я стал ждать… Ждать, когда, наконец, ко мне придет мужество, чтобы встретить Красный Час, не принимая этерны. Дело в том, что городской костер слишком страшен для меня и броситься туда — выше моих сил. Надеюсь, что когда-нибудь я все же решусь на это.
— Хватит хныкать, — перебила его Азелия. — Прекратите жаловаться на судьбу и займитесь… ребенком!
Энджел лежал на столе, укрытый большим платком из белого шелка.
Медикастр склонился над ребенком, и в его глазах появилось выражение профессионального любопытства.
Джаг, задержав дыхание, наблюдал, как доктор ощупывает Энджела, переворачивает и тщательно осматривает его. Медикастр долго простукивал две выпуклости на спине ребенка и, наконец, произнес:
— Удивительный пациент. Я был бы счастлив, если бы вы оставили его мне…
— Об этом не может быть и речи, — резко ответил Джаг. — Ребенок болен, постарайтесь вылечить его.
— А чем же он болен? — спросил врач, прикладывая к уху стетоскоп.
— Его кожа совершенно холодная, и вы сами видите, что он едва дышит.
— Так это же прекрасно! Вы что, его отец?
— Нет, я просто воспитываю его.
— Скажите, а что с ним случилось?
— Он упал с лошади.
Доктор надул щеки.
— Похоже, что падение ему ничего не повредило. Сколько ему лет?
— Года четыре или пять. Я не уверен, но его мать называла именно такой возраст.
— Понятно. В таком случае, должен вам сказать, что при осмотре я не обнаружил ничего страшного. У ребенка летаргия, а не кома. Мне приходилось наблюдать несколько случаев подобного рода.
— Он будет жить? — дрогнувшим голосом спросил Джаг.
Доктор вытянул губы трубочкой.
— Ну, конечно же, будет, просто его организм защищается от воздействий внешней среды. Сейчас его здоровье лучше, чем у вас или у меня, однако не исключено, что его организм войдет в стадию трансформации… Во всяком случае, сейчас он вне опасности.
Успокоенный этим диагнозом, Джаг почувствовал себя значительно лучше.
Медикастр серьезно спросил:
— Могу ли я попросить вас об одном одолжении?
— Если возможно, постараюсь быть вам полезным, — ответил Джаг.
— Если с вами что-нибудь случится, я бы очень хотел взять этого ребенка к себе. И мне хотелось бы получить ваше согласие на это.
Джаг широко улыбнулся:
— Очень сожалею, доктор, но я убежден, что сумею выйти из города.
Безнадежный рейд Кавендиша окончился на улице, метрах в двухстах от борделя с уродцами.
Там его ждали около двадцати вооруженных до зубов охранников в позолоченной форме, укрывшихся за своими электромобилями.
Увидев такое количество стволов, направленных прямо на него, разведчик остановился. Зажатый под мышкой Проводник дрожал как осиновый лист.
— Я знал, что все это плохо кончится, — тихо прошептал он.
Кавендиш был достаточно опытным разведчиком и сразу понял, что сопротивляться в данной ситуации бессмысленно. Он неподвижно замер, опустив ствол ружья и стараясь не делать резких движений.
Засада поджидала его с трех сторон, к тому же, отовсюду прибывали электромобили с охранниками, что делало невозможным всякое отступление. На этом месте его путешествие наверняка прервалось бы, вздумай он предпринять хоть что-нибудь. Свинцовый град мгновенно обрушился бы на него. Кавендиш не боялся смерти, однако чувствовал себя не готовым к ней — ведь он пришел сюда, чтобы убить Шона, который пока еще был жив. По крайней мере, ему удалось положить конец страданиям Энди. Не всегда и не везде можно выигрывать буквально во всем.