Еще долго головы ребенка и Мониды были обращены в сторону наблюдательного поста Джага. Также долго оставался неподвижным и Джаг, затаивший дыхание, словно боясь быть обнаруженным. То, что произошло на его глазах, поразило его до глубины души. Как следовало понимать? Это случайность или?.. Ведь он прекрасно видел, что именно ребенок первым заметил его присутствие, обратив к нему свое слепое лицо. Не зная, что и думать, Джаг решил уносить ноги и начал медленно отходить назад, стараясь все время держаться в тени.
Он обогнул загон для лошадей и хотел уже вернуться к поезду, как вдруг перед ним возник чей-то силуэт.
Это был Кавендиш.
ГЛАВА 4
Разведчик вновь обрел свою прежнюю выправку.
Он был одет в новую кожаную куртку с бахромой и чисто выбрит. Из-под неизменной широкополой шляпы поблескивали льдинки его бледно-голубых глаз. Он смерил Джага таким взглядом, будто видел его первый раз.
— Так вот оно что! — протянул он. — А я-то думал, что ты увлекся Розой! — Не дожидаясь ответа, Кавендиш продолжил: — Только не говори мне, что ты остался из-за этой девчонки и ошибки природы, которую она таскает на руках.
Охваченный холодным бешенством, Джаг точным прямым ударом в подбородок свалил Кавендиша на пыльную землю и, бросившись на него, схватил его за горло. Но разведчик стремительным движением выхватил из кобуры револьвер, и холодный ствол уперся в лоб Джага.
— Спокойно, Джаг, спокойно! — прошептал Кавендиш. — Я слишком дорого заплатил сегодня за свою жизнь, так что не вынуждай меня идти на крайние меры.
Видя, что его угроза не погасила огонь ненависти, сверкавший во взгляде противника, он посоветовал:
— Подумай о них, кто защитит их? Во всем поезде не найдется другого такого сумасшедшего, как ты.
Такой аргумент пришелся как нельзя кстати, и Джаг отпустил горло разведчика. Противники поднялись с земли и отряхнули запыленную одежду.
— Ты сошел с ума! — сказал Кавендиш, пряча револьвер в кобуру. — Тебе ничего не светит. Чтобы выжить, нужно быть сильным, а сильный человек — только тот, который отвечает сам за себя. Когда ты начинаешь заботиться о ком-то еще, ты становишься уязвимым.
— Если бы я думал только о себе, вы были бы уже дважды мертвы!
Кавендиш промолчал — возразить ему было нечем. Джаг действительно дважды спас ему жизнь. Первый раз во время налета Пиявок, а второй — всего несколько часов назад: он вовремя подоспел разведчику на помощь, когда один из дикарей, которому Джаг сознательно дал сбежать, уже собирался размозжить Кавендишу кастетом голову.
— Я напоминаю об этом вовсе не для того, чтобы поставить вас в затруднительное положение, в этом плане мы квиты, просто я хочу дать вам понять, что иногда наступает такой момент, когда испытываешь потребность в другом человеке. — Кивком головы он указал на Мониду и Энджела. — Я знаю, что физически они не окажут мне никакой помощи, но их присутствие придает мне силы. С ними я совсем другой человек. Я знаю: моя жизнь легче не станет, но это так.
Кавендиш промолчал, затем улыбнулся краешком губ и произнес:
— Если бы ты дважды не выручил меня, то к этому времени был бы уже мертв. Никто в жизни не смел поднять на меня руку и остаться в живых. Пользуйся случаем, другого раза не будет!
— Это будет не так просто сделать, как вам кажется!
— Все просто, когда знаешь, чего хочешь, проблема только в выборе средств. Ну, да ладно, пошли. Галаксиус ждет нас!
— Я обязан идти?
Кавендиш пожал плечами.
— Поступай, как знаешь, но твое отсутствие будет плохо истолковано. На твоем месте я бы избегал необдуманных действий. Или тебе так хочется вернуться в хвостовые вагоны?
Последний аргумент подействовал на Джага, и он уступил.
По пути к голове поезда они встретились со Спиди, который стоял, прислонившись спиной к одному из вагонов. Увидев Джага, негр подчеркнуто зло плюнул ему под ноги, выражая тем самым свое презрение.
— Не реагируй на подобные провокации, — сказал Кавендиш, заметив колебания Джага. — Ты ничего не выиграешь от стычки с ним.
— Он еще подумает, что я боюсь его!
— Пусть думает, что хочет, ты найдешь случай рассчитаться с ним.
Подходя к месту чудовищного пиршества, Джаг промолвил:
— Меня волнует одна деталь, один вопрос, на который я не могу найти ответа…
— А именно?
— Речь идет о Мониде, женщине с ребенком… Все другие женщины кошмарно толстые, почему она не такая?