Рядом с ним у привода индивидуальной тормозной системы находился также сервиклон-мужчина, готовый остановить поезд в случае неисправности локомотива.
Ту же картину можно было видеть на всех вагонах подобного типа, но Джаг не был уверен, что этого окажется достаточно, чтобы остановить состав в случае какой-либо аварии на локомотиве 141 Р. К сожалению, более надежного средства пока не было.
Весь состав миновал Джага и втянулся на тупиковую ветку, с которой отправится на штурм нового подъема, когда Джаг переключит стрелку.
Мимоходом он перебросился парой слов с Потреро, который места себе не находил от возмущения.
– Это бешеный ритм, – повторял он каждый раз, поравнявшись со своим бывшим кочегаром. – Они угробят мою машину! Послушай, как она надрывается! До этого она работала как часы, а теперь стучит везде! Из-за перегрева паровой котел взорвется! Они этого хотят, что ли? А вы, банда обезьян, вы будете пошевеливаться или нет?! – рычал он на сервиклонов, обслуживающих паровоз. Действуйте! Не жалейте смазки, иначе все заклинит и мы застрянем тут навсегда! Вы что, хотите, чтобы мы навечно остались на этом дьявольском склоне?
Всегда в хорошем настроении, сервиклоны хлопотали вокруг механизмов и только посмеивались в ответ на ругань машиниста. Их смех действовал на Потреро как красная тряпка на быка.
– Нет! Ты только послушай их! – распалялся он все больше и больше. – Стрекочут как сороки! Прекратите щебетать, вы, недоделки! Я не слышу как работает мой котел!
Затем Потреро принялся по очереди проклинать всех ответственных за эту безумную гонку по горам, и в списке его оказалось так много народу, что, когда поезд преодолел очередной подъем, он еще не закончил поминать их всех поименно крепким словцом. Но теперь его воркотню мог слышать только ветер.
Джаг перевел стрелку, открыв таким образом путь на подъем, а затем ловко вскочил в седло Зака, оказавшегося на редкость послушным и умным животным.
Легким нажатием колена Джаг направил коня в гору, к следующему повороту зигзага. Ширина пути не позволяла ехать бок о бок. Предпочтительней было пустить коня по колее, чем по узкой тропе, тянувшейся вдоль насыпи: вода и ветер постепенно сделали свое дело, и просто чудо, что до сих пор не просела щебеночная постель, на которой были уложены рельсы.
Пригнувшись к шее коня, чтобы компенсировать крутизну горы, Джаг подгонял Зака, поощрительно щелкая языком. Копыта коня ступали по шпалам, время от времени выбивая из щебеночной подушки между рельсов камни, которые, подпрыгивая, долго катились вниз по крутому склону.
Вдоль железнодорожного полотна там и сям стояли грубые покосившиеся кресты из дерева или ржавого железа. Заметив недоуменный взгляд Джага при виде этих неожиданных надгробий, Кавендиш пояснил:
– Кресты установлены в память о тех, кто погиб при строительстве этой дороги. Здесь, должно быть, приходилось не сладко...
– Неужели они похоронены здесь?
– Не под крестами, а под щебеночной подушкой. Это был наилучший способ отдать им должное!
Понукаемый Джагом, Зак быстро нагнал жеребца разведчика и теперь ступал за ним следом. Сам Кавендиш держался в седле подчеркнуто прямо и, уперев в бедро приклад карабина "аншутц-сэвидж", зорко поглядывал по сторонам.
Джагу снова достался превосходный "винчестер 30/30", который пришелся как нельзя кстати во время атаки Пиявок, но пока его оружие покоилось в седельной кобуре.
Они добрались до стрелки, открывающей въезд на новую тупиковую ветку, куда должен будет войти состав, прежде чем начать штурм очередного подъема.
По мнению Кавендиша этот участок пути идеально подходил для засады.
– Лучше места не придумать, – сказал разведчик. – Как только поезд войдет в тупик, может произойти все, что угодно. Стоит лишь взорвать рельсы перед стрелкой, и поезд окажется запертым, как птица в клетке. Если бы мне нужно было подготовить ловушку, я бы выбрал бы один из этих уголков, – заключил Кавендиш. – Рельеф для этого здесь прекрасный, а главное – повторяющийся, что самое страшное. Человеку свойственно бояться один раз, два, ну, три, а потом страх притупляется, исчезает, об осторожности понемногу забывают... и – хоп! – попадают в ловушку! Никогда не следует расслабляться, малыш, если хочешь остаться живым!
Они въехали в узкий тупиковый коридор, прорубленный в скалах взрывчаткой, потом и кровью.
Наступил самый ответственный момент.
Кавендиш возглавлял их маленький отряд. Он сменил карабин на автоматическое охотничье ружье "Косми" калибра 20 миллиметров с вентилируемой патронной коробкой – грозное оружие для ближнего боя, ствол которого был укорочен на треть от его первоначальной длины. Самодельные патроны для него начинялись нарубленными кусочками стальных пластин и толстой проволоки.
Ружье живо напомнило Джагу шикарный трехствольный "дриллинг", купленный ему Патчем, и исчезнувший после трагедии, разыгравшейся в "Последнем Эротическом Саду" – паршивом борделе на краю Великой Соляной Пустыни, где погиб Патч, едва успев посвятить Джага в тайны женского тела и плотских утех.
И на этот раз тупик не преподнес им неприятных сюрпризов.
– Опять пронесло, – засмеялся Кавендиш, успокаивая нервно бьющего копытом жеребца.
Выехав к началу тупиковой ветки, они стали ждать подхода поезда. Здесь хватало места, чтобы держаться рядом и вести разговор, глядя в лицо собеседника, а не в его затылок.
– Долго еще мы будем так ползти? – спросил Джаг, окидывая взором вершины гор.
Кавендиш не торопясь закурил "медианитос", пыхнул дымом и только тогда ответил:
– Мы прошли половину пути. А в чем дело?
– Не знаю, что со мной, но я испытываю очень неприятные ощущения.
– Звон в ушах, стук в висках, верно? Это симптомы горной болезни, а точнее, ее начала. Болезненное состояние будет обостряться по мере подъема к вершине.
Джаг озабоченно прикинул на глаз расстояние, которое им еще предстояло пройти. Кавендиш не сдержал легкой улыбки.
– Пока это восхождение больше похоже на прогулку, – предупредил он своего напарника. – Попытайся акклиматизироваться, потому что скоро начнутся по-настоящему высокие горы, и тогда тебе действительно придется не сладко! Ну-ка, зажми нос и попытайся сделать через него выдох. Это поможет тебе уравнять давление. Давай, действуй! Ну что, стало лучше?
– По крайней мере, не хуже. Эта болезнь гор – опасная штука?
– Случается, что от нее умирают, но такие случаи крайне редки. Она особенно опасна для стариков и людей с ослабленным болезнями организмом. Нужно следить за Бумером, как бы нам не потерять его!
– А на вас эта болезнь совсем не действует?
– Она не обходит никого, даже самых крепких.
– Но это же невыносимо!
– Ко всему можно привыкнуть. К тому же имеются разные травы и наркотики, которые заглушают боль. Люди из Империи на Колесах используют в основном Дакару.
– Вы тоже ее принимаете?
Кавендиш отрицательно качнул головой.
– Нет, просто я пытаюсь думать о другом. Все зависит от умения сосредоточиться.
– Не уверен, что у меня это получится.
– В крайних случаях используют кислород. Это, как бы поточнее выразиться, чистый равнинный воздух, сохраненный в железных баллонах. Поговаривают, что у Галаксиуса имеется его запасец для личного пользования. Попроси, может он даст тебе подышать, кто знает?
Не уловив сарказма, Джаг еще раз убедился, как много он еще не знает. Он никогда бы не подумал, что можно консервировать воздух. Затем его мысли перенеслись к Мониде, и его сердце лихорадочно затрепыхалось в груди. Как она вынесет это испытание? Что будет с Энджелом? Почти одновременно в голове Джага мелькнула мысль, уж не влияет ли на его поведение то, что произошло накануне между ним и Монодий? Неужели он теперь испытывает большее беспокойство? И да и нет.
Образ девушки вновь вернул его к земным заботам.
– Вы когда-нибудь любили женщину? – неожиданно спросил он Кавендиша.