— А ты хочешь, чтобы тебя ощипали? Как твоя рука, Сольвейг?
Девушка ответила, работая веслом:
— Женщины редко жалуются.
Пятеро мужчин заулюлюкали.
— Сольвейг права, — заметила Эдит.
Бергдис подняла голову:
— Вы, мужики, думаете, было бы лучше, если б женщины походили на вас. А мы знаем, сколь проще была бы жизнь, если б это вы были на нас похожи.
Рыжий Оттар повернулся на скамейке:
— Ты, кривозубая горластая карга! И что нам такого сделать, чтобы стать на тебя похожими? Если ты забыла, это я ваш шкипер.
— Да-да, без тебя мы бы все заплутали в море, — насмешливо отозвалась Бергдис. А затем добавила, понизив голос: — Ох, начиню я тебя, Оттар, как курицу к праздничному обеду!
— Да ты же завидуешь, Бергдис, а? — вторя капитану, вмешался Вигот. — Завидуешь мужчинам. Завидуешь молодости.
— Я такая, какая есть, — пробормотала та.
И вот опять заработали весла, если и не в согласии, то хотя бы одновременно.
Торстен стоял прямо перед Сольвейг. Он нагнулся к Бруни:
— У тебя есть жена, правда?
Он не ответил.
— Жена есть, а?
— В каждом порту.
— А дома, в Исландии?
— Да, есть, — сдержанно отозвался гребец.
— Небось норвежка?
Бруни отбросил весло.
— Кто тебе сказал? — спросил он и встал прямо перед Торстеном, со злобой всматриваясь в его лицо.
Кормчий выдержал взгляд, не мигая, и мрачно промолвил:
— Я так и думал. — Затем резко повернулся, пошел на корму и отвязал рулевое весло.
Сольвейг была сбита с толку. Почему они враждуют?
Перед закатом Рыжий Оттар подошел к стоявшему у руля Торстену:
— Как насчет вон того взморья?
Торстен пригляделся:
— Думаю, сойдет. Вода там мелкая и берег песчаный.
Рыжий Оттар погладил планшир и приказал кормчему:
— Веди осторожно.
Шкипер выкликнул Барда с Бритой:
— Трюм затоплен. Как только причалим, начинайте выгребать воду. Понятно?
Дети ответили, что поняли.
— Заслужите-ка свой ужин, — добавил Оттар.
Ночь выдалась холодная. Звезды мерцали, и команда устроилась спать под парусом, натянув на себя шкуры и меха.
На рассвете, сразу после завтрака (состоял он из вареной сельди и куска хлеба), снова отправились в путь и весь день плыли вверх по Неве — то под парусом, то на веслах, — пока наконец не попали на озеро, столь огромное, что конца и края ему не было видно. Вечером им снова пришлось вытаскивать судно на берег.
Ложась спать, Сольвейг услышала вой волков.
— Гардарики, — объяснил ей Вигот.
Сольвейг выглядела озадаченной.
— Волки страны Гардарики, — пояснил юноша.
Она обхватила себя руками.
Вигот пристально ее разглядывал.
— Если хочешь, — предложил он, — можешь устроиться под моей шкурой.
Сольвейг выдвинула подбородок:
— С волками и то безопасней.
На следующий день Рыжий Оттар с командой держались вдоль берега, пока не вышли к широкому руслу.
— Почти прибыли, — прокричал Торстен. — Осталось два часа.
— Два часа! — вскричал Вигот, оборачиваясь к Сольвейг. — Всего два часа — и мы в Ладоге. Я покажу тебе все! Земляной город. Крепость. Лучший рынок на всем Восточном пути.
— Если не считать Киева, — возразил Торстен.
— Киев, — повторил Рыжий Оттар, наслаждаясь звучанием слова.
— Но на реке нам потребуется проводник, — сообщил ему кормчий. — Я незнаком с ее изгибами, поворотами и отмелями, к тому же…
Шкипер поднял правую руку, давая ему знак замолчать:
— Мы бы не добрались сюда без хорошего кормчего. Ты оказал нам честь, Торстен.
— Благодари Эгира и Ран, — ответил тот. — И духи всех утонувших.
— Нет, я благодарю тебя, — настаивал Оттар. — Все из нас одарены разными умениями, но некоторые дары полезнее прочих.
После заката, в час, когда все — земля и вода, мысли и чувства — полно неопределенности и загадок, Рыжий Оттар с командой тихо гребли по широкому руслу, ведущему с озера на пристань Ладоги. Они поели, не спускаясь с корабля, и во время еды Рыжий Оттар рассказывал им о правителе родом из шведов, что живет в городе, и о тамошних жителях.
Шкипер пребывал в таком веселом расположении духа, что даже взъерошил золотистые волосы Сольвейг.
— Ладога, — промолвил он. — Ладога, где начинается страна Гардарики. Так что скажешь, какая часть путешествия самая лучшая? Начало, середина или конец?
Всхлипывал и свистел ветер, дергая корабль за снасти.
Сольвейг лежала между Бергдис и Одиндисой. Обе женщины спали. Она смотрела на парус, который растянули между планширами так, что получилась самодельная палатка.