Но до того как отправиться вниз по Днепру, им пришлось прождать целые сутки, пока лодка стояла на якоре, снова набирая воды в свои деревянные борта и раздуваясь.
— Надо вымочить, — объяснил Торстен. — Чтобы она не дала течь.
— Мы делали то же самое с отцовской лодкой, — отозвалась Сольвейг.
Весь день Вигот, раскинув руки, лежал лицом вниз на причале. Поначалу Одиндиса втирала в его жуткие раны ту же мазь, которой лечила собачьи укусы у Сольвейг, но потом передумала; когда в следующий раз они высадились на сушу, она принялась втыкать свою лопатку в мягкую прибрежную почву. Вскоре Одиндиса выкопала пару червей, связала их вместе, потом еще двух. Она торжествующе помахала ими в воздухе.
Сольвейг прошла вместе с ней обратно на корабль и наблюдала, как женщина выкладывает червей в тонкий железный поддон и держит над очагом у Бергдис. Вскоре черви перестали извиваться, иссушились. Затем потрескались и обратились в пепел.
— Бедный Вигот, — сказала Сольвейг.
— Это ему поможет, — отозвалась Одиндиса.
— Да, Аста делает так же.
— Кто?
— Моя мачеха.
— Червей надо завязать узлом, — поведала ей Одиндиса. — Иначе лекарство не подействует. Жилы не срастутся.
— Я знаю, — ответила девушка. — Но у Вигота и ребра потрескались. Я слышала звук. Он весь искалечен…
Одиндиса глубоко вздохнула.
— Как ты думаешь, он когда-нибудь поправится? Ох!
— Он спас Бриту, поэтому я сделаю все, чтобы спасти его. Этот порошок из червей… я спою над ним исцеляющие руны.
— Такой отважный, — прошептала Сольвейг и погладила правую руку юноши. — Как жаль, что я его обвиняла.
Одиндиса сняла поднос с огня и насыпала в ладонь немного порошка из червей. Она втерла его в разбитую спину Вигота и запела.
Вигот не шевелился. Он не издавал ни звука. Порою его руки дергались, но ноги оставались неподвижными.
— Ты научишь меня? — попросила Сольвейг Одиндису. — Я знаю руны, но не умею исцелять ими людей.
— Есть руны от укуса гадюки и руны от гнилости в желудке и от опухших колен, от крови из носа, и бородавок, и сыпи, и чирьев: для каждой хвори есть свои руны.
— Я хочу выучить их.
— Ты хочешь того и хочешь этого. Вечно тебе нет покоя. Бергдис говорит, что ты — словно слепень: жужжишь и питаешься кровью то одного зверя, то другого.
— Это же неправда, — с отвращением возразила Сольвейг, и кровь прилила к ее лицу.
— Ты знаешь Бергдис, — ответила женщина. — Да… я научу тебя целебным рунам, если ты научишь меня вырезать их. Как тебе такая сделка?
Сольвейг улыбнулась, но она была расстроена. «Бергдис всегда причиняет неприятности, — подумала она. — Это у нее жало, а не у меня. Но я не буду показывать вида, что она меня обидела».
Сначала лодка пила чистую, будто ключевую, воду из Днепра, а потом принялась глотать версту за верстой. Михран сообщил, что на веслах могут остаться всего двое — поначалу для этой задачи выбрали Бруни и Слоти, — а остальные могли заниматься своими делами.
Торстен шлифовал зазубренные уключины, а потом поработал над двумя расшатавшимися кницами. Михран предположил, что корабль мог потерять равновесие, и по приказанию шкипера Бард с Бритой исползали все пространство за тюками, проверяя, не сдвинулся ли каменный противовес. Одиндиса не отходила от Вигота. Бергдис, как обычно, была занята стряпней, а Эдит помогала, пока ее не позвал Рыжий Оттар.
А Сольвейг вырезала. Она царапала, надсекала, выдалбливала, строгала, придавала форму, обрабатывала и зачищала песком так, будто от этого зависела вся ее жизнь. Иголки, гребни, игральные кости, бусины. «Вот теперь-то я покажу Рыжему Оттару, на что способна», — думала она.
Однажды девушка подняла взгляд на нос лодки и увидела там шкипера с Эдит. Он держал в ладонях ее лицо и целовал ее в губы до тех пор, пока Эдит не убежала от него, задыхаясь от смеха.
Затем Рыжий Оттар прикрепил что-то к вороту ее шерстяной накидки…
— Твоя брошь! — воскликнула Сольвейг, как только они с Эдит остались наедине.
— Он подарил мне, — ответила та озадаченно, будто не могла в это поверить.
— Похоже на два молота с соединенными рукоятками. А вот эти гвоздики здесь, на концах, напоминают две пары глаз.
— Он отказывается говорить мне, где купил ее, — поделилась с ней Эдит.
— А может, он и не покупал.
— Что это ты говоришь? Конечно купил. И еще сказал, что над брошью пропели руны. Чтобы защитить нас. — Она тихо соединила руки у себя на животе.
— Ты должна показать Одиндисе, — объявила Сольвейг и слегка улыбнулась, удивляясь собственному хитроумию.