И, хотя он даже не пытался посмотреть вверх, Джорон чувствовал, что ее взгляд готов прожечь в нем дыру, когда он спускался в трюм, чтобы проверить запасы.
Здесь вонь гниющих костей стала еще сильнее. «Дитя приливов» нуждался во внимании костяных мастеров, но ремонта требовала половина судов флота, а корабль мертвых всегда будет находиться в самом конце очереди. «Дитя приливов» не был белым и сияющим флагманом, над которым гордо сияли зоресветы.
За запахом гниющей кости пряталась вонь человеческой мочи; не вызывало сомнений, что некоторые члены команды в пьяном ступоре облегчались прямо здесь. Джорон постарался не думать о том, куда ступали его босые ноги, и сосредоточился на подсчете сосудов с водой, огромных, с квадратными основаниями, проверил уровень воды в них и пришел к выводу, что запаса хватит на несколько дней, но не больше. А провизии и того меньше, впрочем, можно ловить рыбу, если положение станет тяжелым.
Любой корабль приличных размеров привлекал клювозмеев, а одним из них можно накормить целую команду, хотя справиться с ним совсем непросто – и они сами способны убивать, если у них появляется шанс. Дальше стояли горшки со слюной старухи, очищенной и смешанной с порошками мастерами костей, вязкое вещество, которым смазывали крылоболты. Когда они загорались, жар был настолько силен, что расплавлял кости и плоть, а огонь не удавалось потушить даже водой. Запасы оказались совсем скромными, но Джорон не представлял ситуации, когда в ней возникнет нужда. Более того, слюна старухи могла стать более опасной для «Дитя приливов», чем любой враг, поэтому он перетащил два огромных сосуда с водой так, чтобы они скрыли горшки.
Джорон удовлетворенно вздохнул, решив, что на первое время запасов достаточно, и был этому рад – он не сомневался, что скоро они отправятся в путь. Глаза Миас горели, у нее явно имелась цель, но он не понимал, как ей объяснить, что они еще не готовы сражаться. И, если она собиралась повести команду в схватку, такой команды у нее пока не было. Они не стали единым целым и представляли собой отдельные группы, испытывавшие недоверие и презрение к остальным, а если им придется работать рядом у дуговых луков… впрочем, разве они делали это прежде?
Но станет ли она его слушать? Он сомневался.
5. Те, что стоят на палубе
Джорон вернулся в большую каюту, пройдя по незнакомому кораблю, где вся команда усердно трудилась.
С каждым скрипом щетки по сланцу, грохотом бочки по костям или поющим ритмичную песню голосом, хозяин которого тянул веревку или поворачивал колесо, его все сильнее наполняло отвращение. Почему она сумела добиться такого результата, а он – нет? Возможно, правда состояла в том, что его изгнали дарны, он был позорным ребенком слабой матери и не обладал властью. Его мать умерла при его рождении, как случалось со многими женщинами. И, хотя Джорон оказался одним из немногих счастливцев, появившихся на свет без физических недостатков или без одной из конечностей, кровь, хлынувшая из ее сломанного тела, доказывала, что по материнской линии у него слабая наследственность. И надежда, что он окажется в рядах избранников, среди самых могущественных людей Ста островов, ушла вместе с ее жизнью.
А как насчет Миас? Она родилась у одной из самых плодовитых женщин Ста островов. Ее мать пережила тринадцать рождений и теперь правила Ста островами, пользуясь заслуженным благоволением Старухи. Быть может, именно сильная кровь давала Миас власть, которой всегда будет не хватать остальным? Или причина в том, что она выросла в больших жилищах флота, проходила обучение среди спиральных камней, в оплетенных виноградной лозой и уходящих к небу куполах с круглыми основаниями, мерцавшими мириадами ярких красок, разбрызганных по камням, чтобы выпросить милость у Морской Старухи, Матери или Девы?
Мальчишки рыбаков никогда не получали приглашений к спиральным хижинам. В лучшем случае, их нанимали складывать крылья, лазать по такелажу и вращать колеса дуговых луков – и, конечно, умирать. Они нанимались умирать. Если им очень везло, перед смертью они становились казначеями, мастерами крыльев или гребцами, но не могли взойти на корму корабля без приглашения, ведь это место предназначалось для детей дарнов и избранников, которым благоволила Старуха.
Однако он здесь. И складывалось впечатление, что останется тут и будет носить шляпу хранителя-палубы, хотя ему никогда не понять, почему так случилось. Джорон не сомневался, что на борту есть и другие люди, умеющие хорошо считать.
Да и хотел ли он знать, почему Миас так поступила?
Стол в большой каюте вытащили из удобной колеи и придвинули к стене, белый пол разрисовали черными линиями и символами, которые Джорон хорошо знал, хотя ему потребовалось некоторое время, чтобы понять, откуда, настолько странным было их появление здесь. Пока он пытался справиться с удивлением, Миас не обращала на него внимания, погрузившись в изучение начертанных на полу строк. Между тем курсер что-то бормотал себе под нос и рисовал новые знаки, добавляя их к длинной строке обожженным концом палочки и заканчивая изящным завитком, – одновременно их смысл отображался в сознании Джорона, вставая на место, точно каменная доска, занимающая свою позицию в конструкции.