– Вася, Вася! – обиделась тётя Аида. – Нет, чтобы помочь!
Тётя Аида стала спасать своего сына, приговаривая:
– Горе ты моё луковое. Нам всегда не везёт. Мы невезучие. Хватай меня за руку.
Но Альбертик не стал хватать маму за руку. Он самостоятельно на берег выкарабкался. Мама Васи сняла с себя плащ и надела на Альбертика. Но тётя Аида вернула плащ обратно:
– Не надо. Нам плащ не поможет, только полное медицинское обследование. Всестороннее обследование.
Дома в ванной тётя Аида долго оттирала мочалкой «заразу» с сына, а на следующий день поволокла его в поликлинику. И Альбертика стали обследовать: головные обследования, спинные, рентген, и всех специалистов сказали пройти, даже стоматолога.
Пока сидели в очереди к стоматологу, какой-то детсадовец в больших очках долго читал табличку на двери и сказал:
– Этот врач знает сто матных слов.
– Ну не так конечно много, но кое-что знает, – краснея, ответила внучку бабушка.
Стоматолог действительно был очень ругучий, с пальцами-сосисками.
– Пломба. Четыреста рублей, – рявкнул он.
– Да что вы! У меня ребёнок в пруд упал, папашка наш далеко, я подрабатываю за продукты, а вы деньги требуете.
Злой стоматолог посмотрел свирепо из-под очков и тут же расплылся в улыбке:
– А-аа! Так это вы, Аида Германовна. Я вас не сразу узнал, извините. Вы же и моему сыну уроки делаете.
– Я много кому делаю, всех и не пересчитать. И по четыреста рублей за урок ни с кого не беру! Денег не беру!
– Вроде раньше в пруд не падали, – сочувственно пошевелил пальцами-сосисками свирепый, но прирученный тётей Аидой стоматолог, копаясь у Альбертика в ротовой полости.
– А теперь вот – упали!
– И какая, вы думаете, причина?
– Уверена, что кротковременная отключка сознания. А вы как считаете?
Долго зубной врач общался с мамой Альбертика, о том-о сём-о-жизни, долго ставил Альбертику «самую дорогую» пломбу и денег не взял ни копейки.
После многомесячной беготни по врачам Альбертик съехал по учёбе на четвёрки. Но вообще-то, если честно, он математику соображал на тройку, а четвёрки были, только если мама объяснит. А вот по мировой художественной культуре – обидно. Написал сочинение на тринадцати страницах. Сам! Мама только план подсказала, а учитель четвёрку поставил, но после разговора с мамой переправил, конечно же, на пятёрку:
– Я думал с интернета слизано, – оправдывался учитель.
В середине года мама на собрании выступила: темы по английскому проходятся не все, в рабочей тетради много пропусков. А почему?
– Почему пропускаются темы? – деловито интересовалась мама Альбертика.
Учитель Зоя Феликсовна краснела, родители пальцами у виска крутили: радоваться надо, что меньше проходят, одна мама Альбертика выступает.
– Вам надо вы и проходите, – слышалось родительское шипение со всех сторон.
– Или вот ещё. Учитель физкультуры Альбертику трояк влепил в триместре! За что, спрашивается?
– За то, что нормативы у вас не сданы, Аида Германовна, – вздохнула классный руководитель. – Канат и конь, то есть козёл.
– А почему нормативы не сданы этот козёл у меня или у сына спросил? – мама Альбертика в раж вошла. – Спросил, я вас спрашиваю?!
В классе стало очень тихо. И тётя Аида продолжила, воодушевлённая общим вниманием!
– У меня ребёнок в пруд упал. Мы обследовались. Нам врачи нормативы запретили сдавать. И канат, и турник, и коня с козлом. Мы вообще в ЛФК-группе должны быть в связи с хронической вегето-сосудистой дистонией.
Собрание Альбертика совершенно подкосило. У него и так-то друзей в классе было немного, а после выступления мамы и они улетучились, самоликвидировались.
К весне Альбертик дошёл до крайней степени раздражения. У него падало зрение, и мама запретила ему много читать. Другие бы мамы радовались, что ребёнок читает, хвалились бы. Только не мама Альбертика. Она никогда не хвалилась. «Учимся на четвёрки. С большим трудом в самой отстойной школе. Ещё и в пруд умудрились свалиться. Рано я, рано, в школу ребёнка отдала».
В общем, настали для Альбертика тяжёлые времена. Телевизор смотреть – нельзя, о компьютере речи вообще не шло, он использовался только как скайп для общения с папой. Мастерить теперь было разрешено только при дневном свете. Оставалось только изобретать, для мыслей и идей дневной свет не обязателен. И Альбертик постепенно перестроился. Стал в голове разные мысли фиксировать, стал думать, размышлять, изобретать, сталкивать в голове лбами различные версии и варианты поделок и идей, даже спать из-за этого стал раньше ложиться. Сделает уроки, поужинает, и в – кровать, лежит до ночи, спящим только притворяется, а на самом деле мозгами шевелит.