– Во-от. Ты всех своей мамой пугай. А ещё она знаешь у тебя кто? – осенило вдруг Васю.
– Кто?
– Никогда не догадаешься, кто твоя мама.
– Ну скажи!
– Твоя мама – йог.
– Почему?
– Только йоги не мёрзнут на холоде. Я в мульте видел. Вот ты её сейчас впусти и проверь – она вообще не замёрзла.
– Да замёрзла.
– А может у неё суперсила такая – не замерзать? Ты же говорил: у тебя мама фигурным катанием занималась.
– Ну и занималась… Да ну. Ерунда, – из-за двери послышался неуверенный протест.
И – молчание.
Чернявский сказал:
– Пошёл проверять. Ну, Васёк, молодчина!
Тут дверь распахнулась и красный заплаканный Альбертик сказал:
– Ерунда. Никакой суперсилы. Вся закоченевшая, белая, местами синяя. Вруны и обманщики вы. Все на свете вруны!
– А ты через час её потрогай, лоб, – посоветовала Лариса. – И тогда уже окончательные выводы делай.
– В-впустил, в-впустил, – вошла в прихожую, дрожа и извививаясь, тётя Аида и подозрительно посмотрела на кувалду Чернявского: – Вам кого, молодой человек?
– Жаль, что МЧС не пришлось вызывать, – хмуро сказал Чернявский и распрощался от греха подальше.
Через час к Ларисе и Васе забежал Альбертик:
– Вася! Точняк, суперсила у мамы. Лежит, и от неё как от печки – жар!
– Ну вот, – сказала Лариса. – А ты говоришь, у тебя мама плохая. У тебя мама необыкновенная. Ты её мучил, мучил, заморозить хотел насмерть, а она не поддалась.
– Я же не знал, что у неё суперсила. Больше не буду.
Аида Германовна проболела недолго: всего-то неделю. И никаких осложнений: ни воспаления лёгких, ни менингита, ни миозита, ни прострелита. Вот что значит, человек знает, как лечиться.
Кое-какие выводы тётя Аида сделала. Стала водить сына на школьный пинг-понг, только строго-настрого наказывала Альбертику ракетку свою никому не давать – вокруг ведь зараза и инфекции.
– Настольный теннис миопии помогает, – трагически объясняла она собеседникам.
Тренер по пинг-понгу Аиду Германовну боготворил: она ему средство посоветовала от боли в суставах. А то у него суставы пальцев так иногда болели, что он ракетку в руках держать не мог.
Из школы тётя Аида Альбертика перестала встречать. Она теперь наблюдала за ним с балкона в бинокль: как он дорогу переходил «маленькой толпой» с прыткими активными бабушками, премещающимися перебежками от магазина к магазину, от акции к ликвидации. И в школу тётя Аида перестала заходить. Но скоро учителя стали появляться в квартире – заскакивали «на минуточку» спросить, как лечить то одно, то другое, прикупить биодобавок, витаминов и мазей, и Альбертик чуть было снова не взбунтовался, но перетерпел и смирился.
А ручки на балконной двери, что с ними?
Когда папа Альбертика вернулся из командировки, он очень обрадовался, узнав, что произошло:
– Ну надо же! Каков изобретатель! Мой, мой сын! Мои гены!
– В следующий раз он меня в живых не оставит, – сказала тётя Аида мужу. – Придумай что-нибудь! Не радуйся как истукан. То есть не стой как теленок. Тьфу, всё перепутала! Последствия обморожения, предынсультное состояние.
Папа Альбертика сделал так, что балконные ручки вверх закрываться стали, а не вниз: всё гениальное, как говорится, просто.
– Папа! – просил Альбертик. – Поживи с нами подольше, не уезжай.
– Не могу. С работой сейчас тяжело. Потерять легко, а найти тяжело.
– Но папа!
– Не могу, сын. Извини.
И папа опять уехал. Но не на следующий день, как обычно, а через неделю.
Костыли за саксофон
Музыкальное настроение
Альбертика тянет в музыку. Но попасть в музыкальную школу в 12 лет на саксофон проблематично. Вдруг повезло: заведующий отделением духовых инструментов увлёкся мамой начинающего саксофониста.
Рисунок Александра Веселова
Случилось страшное. Альбертик захотел заниматься музыкой. Он и раньше был не против. Но в музыкальную школу Альбертика не брали. Тётя Аида, сама музыкант по образованию, работала когда-то в этой школе. Она пару раз приводила Альбертика на прослушивания. Но один раз, когда Альбертику было пять лет, сказали, что принять могут только в платные подготовительные классы, а в другой раз, когда Альбертику исполнилось семь лет, в школе сказали, что «берём только тех, кто отходил в подготовительное отделение». Оба раза тётя Аида фыркала, презрительно поводила плечами, говорила: «Как был бандитизм, так и остался. Они и меня с нарушением трудового законодательства уволили. Всё деньги зарабатывают, на всём», и уводила Альбертика восвояси. Пианино дома стояло, нотную грамоту Альбертик освоил, дальше этого дело не двинулось. Но никто особенно не переживал: Альбертик изобретал, пилил лобзиком на балконе, думал, мечтал. Его мама занималась реализацией пищевых добавок и мазей, за продукты готовила уроки для чужих детей, оставшееся время проводила, изучая книги по психологии и медицинские справочники. Тётя Аида говорила: