– А как же, Василий. У меня все размеры. Ко мне же ученики приходят заниматься. Господи! Как же с костылями удобно! А то, представь себе, Василий, пришлось в булочную на одной ноге прыгать. Мда… Где на одной ноге, а где и на четвереньках немножко, как собачка, хорошо, что зима, снег идёт и не слякотно, а то угваздал бы одежду. Хотел по интернету всё заказать, но праздники. Да и боюсь, что несвежее сбагрят… Мне ко всем прочим бедам ещё и отравления не хватало.
– А дома тоже ползали? – восхитился Вася.
– Да. Я и по дому первые дни на четвереньках передвигался. А теперь – так удобно с костылями. Ты проходи, Василий, не стесняйся. Попьём чай в мужской компании. Столько учеников, а никто кроме Аиды Германовны костыли не достал.
– Тётя Аида что хочешь из-под земли достанет, – уверил Вася, рассматривая в сервизе глиняные фигурки животных играющих на разных духовых инструментах.
– Так уж и что хочешь?
– Абсолютно! Тётя Аида знаете, какая приставучая, в сто раз приставучее вас. У нас в подъезде ей, кроме моей мамы, никто уже и дверь не открывает. Ну, так же как вы мне сейчас.
Харлампий Евграфович деликатно покашлял и решил сменить тему:
– Василий! Пойдём на кухню чай пить. Ты уж сам управляйся, а я за стол сяду, поговорим с тобою за жизнь. Кстати, ты же не знаешь: меня Харлампием Евграфовичем зовут.
– Мне это сложно. Я вас дядей Харей звать буду.
– Ну и зови, гвардеец, меня как только в армии, в оркестре, не звали.
На кухне Вася вскипятил электрический чайник, заварил чай в пакетиках себе и дяде Харе, и с удовольствием умял два куска воздушного торта.
– Может, ещё суп?
– Нет. Суп у нас и дома не переводится. Вам чай ещё налить?
– Подлей, Василий. Какой ты самостоятельный. А мои ученики сядут и сидят, теперь ещё скакать вокруг них на одной ноге придётся…
– Странно. А Альбертик, ну ваш ученик, не такой. Он всё-всё сам умеет делать. Только тётя Аида ему всё запрещает. Он за всю жизнь только два чайника себе вскипятить и успел, пока тётя Аида с балкона в квартиру не могла попасть.
– Всё-таки он нехорошо поступил, заперев маму на балконе, правда Василий? – сказал саксофонист и поковырял ложечкой с концом в виде саксофона торт.
– Альбертик всё правильно сделал. Всё равно у тёти Аиды суперсила, ей ничего нигде не сделается. Её даже можно заживо хоронить. Ей всё равно ничего не сделается.
Саксофонист поперхнулся тортом, внимательно посмотрел на Васю и сказал:
– Надо же: и действительно, вкусный торт. Давай его, Василий, на двоих уговорим.
– Давайте.
– Значит, у тёти Аиды суперсила?
– Угу, – жевал Вася торт.
– А ты знаешь, Василий, что у многих женщин – суперсила?
– Знаю, реал, – Вася проглотил ещё кусочек торта и продолжил: – У нас в классе есть Кристина. Она тоже с суперсилой, каратэ занимается. Я к ней вообще не приближаюсь, даже не разговариваю.
– Но ведь Аида Германовна не владеет каратэ.
– Она владеет интеллектуальным каратэ.
– Мда? Это как?
– Тётя Аида кому хочешь мозг вынесет. Она и вам мозг вынесла. Бегаете за ней похлеще, чем мой друг Макс за Аллой. Над вами все наши подъездные бабушки смеются.
– Почему? – саксофонист покраснел. – Разве плохо влюбиться в красивую женщину?
– Хе-хе. Совсем это не плохо. Говорю же: друг Макс тоже в Аллу влюбился. Но ведь тётя Аида… – Вася замолчал, налил себе и собеседнику ещё чая.
– Что тётя Аида? – насторожился саксофонист.
– Тётя Аида – монстр.
– Да ну?
– Угу. Она знаете, какая воинственная. Альбертик тут проиграл в конкурсе костюмов, так она вместо него стих под ёлочкой Дедушке Морозу читала – лишь бы первый приз Альбертику достался.
Саксофонист удивился:
– Как так?
– А вот так.
– Не верю!
– Да и не верьте!
– Но Василий! Ты можешь себе представить? Концерт. И вдруг вместо какого-нибудь моего ученика мама выйдет на сцену и играть начнёт.
– Могу. Тётя Аида вам на концерте и сыграет. Вместо Альбертика.
– Но тётя Аида не играет на саксофоне!
– Так она вам на рояле сыграет.
– А откуда, Василий, ты знаешь, что у нас на сцене – рояль?
– Так тётя Аида сама моей маме сказала: «Альбертик если перепугается, я выйду и сыграю на рояле». Она уже и дома тренируется.
– Упражняется.
– Угу. Упражняется. Нам через стенку очень хорошо слышно.
– Но послушай, Василий, – саксофонист накапал себе в чашку каких-то капель. – А если Альбертик не испугается?
– Не знаю, что тогда.
– Ну выйдет Аида Германовна на сцену, если Альбертик хорошо выступит? Как ты считаешь, Василий?
– Не знаю, – пожал плечами Вася. – Реально не знаю. Я пойду. Мама сообщение прислала. Спасибо за торт, дядя Харя.