– Мне водички, – сказал младшенький.
– А нам кофию, – сказал папа Макса. – Мне и девушкам.
И стали кофейничать-водичничать. Съели по булочке «Здоровье» и по пирожному «Корзиночка».
– Здоровье в корзиночке, – изрёк младшенький.
Папа Макса разомлел, подобрел, стал выспрашивать маму Кристины, и оказалось, что они на этом заводе в одно и то же время работали.
– Значит, вы украшали?
– Да я по окончательной отделке.
– Теперь ясно, почему я вас не встречал. У вас ручное производство, мешок кондитерский, шприцы – вот и всё ваше оборудование. А я-то механиком на потоке, бесприрывная подача масла, мукомолы грамотно подсоединить. – Папа Макса пояснил маме Дэна и её младшенькому:
– Мука и масло подаются непрерывно. Да, давно это было.
– А почему такую профессию выбрали? – спросила мама Дэна.
– Я в детстве любил булочки. Ходил в булочные.
– И я ходила, – взвизгнула мама Кристины, так что младшенький чуть не опрокинул стакан от испуга. – Я тоже булки обожала. Я в детстве худющая была. И булками каждый божий день наедалась, – мама Кристины всплёскивала руками, пугая младшенького ещё больше: – Ах, какие были булочки с изюмом по девять копеек, сладкие, вкусные, если изюминка попадалось – желание надо было загадать, а если две изюминки, то желание по-любому сбывалось.
– Ещё рижский за двенадцать копеек вкусный батон был, – вторил папа Макса. – Эх, был. Сейчас нет такого.
– Помню ещё: плюшка московская появилась. Двадцать четыре копейки. Я такую дорогую не брала. Двенадцать копеек слойка свердловская, если булок с изюмом не привозили.
– А я булочки простые брал по три копейки, и рогалики по пять. И ещё… я однажды украл рогалик.
– И вас не поймала охрана? – спросил младшенький. Он как раз перестал прятаться под столом от мамы Кристины, как раз вылез и опять стал пить свою водичку.
– Нет. Тогда и охраны не было. Мда… Прошёл мимо кассы, очередь была в кассу перед обедом, я мелкий, как ты сейчас – меня никто и не заметил.
– Рогалики слоились, но не сладкие. Я смотрю: вы всё несладкое брали? – улыбалась папе Макса мама Кристины.
– Да. Просто хлеб. Батоны: подмосковный по шестнадцать или по восемнадцать, забыл уже, по двадцать пять нарезной, по двадцать шесть подовый.
Мама Дэна сначала сидела и скучала, но услышав про пшеничные батоны, сказала вдруг:
– Ещё по двадцать две копейки длинные батоны, столичные. А потом французские багеты появились. Представляешь, сынок: ни пакетов, ни нарезанных ломтей. На деревянных лотках лежит хлеб, ложечкой трогаешь: мягкий-не мягкий, и – берёшь.
– И на кассе пакетов не было? – удивился мальчик
– Без всяких пакетов. Пакеты с собой носили. Дома стирали, на прищепки причепукивали, пакеты сушились. Вот эта такая радость была, когда багеты появились.
– И никаких отрубей, – поморщилась мама Кристины. – Никто требуху и разные орешки в хлеб не добавлял. Рецептура соблюдалась строго. Я только из муки высшего сорта хлеб покупала.
– Когда эти багеты пошли, я ушёл с завода, – сказал мрачно папа Макса. – Перешёл в автомобильный ремонт. Что поточная линия, что автомобиль – механика, механика и есть, везде кривошипы шатуны, ползуны, рычаги и кормысла.
– Какие коромысла? Как там, на стене? – и младшенький показал на стену, где были нарисованы под потолок три девицы-красавицы: одна с серпом, другая с коромыслом, а третья – с курочкой под мышкой и корзиной яиц. А на заднем плане ещё корова, но корова тоже без коромысла.
Папа Макса улыбнулся:
– Не-ет. Коромысло – деталь машин такая. Железка такая вытачанная и с отверстием. Как коромысло у бабы на плечах колеблется. Давайте, что ли, ещё по пирожному?
Теперь чаёвничали с эклерами.
– Это разве эклер? – брезгливо морщилась мама Кристины, разламывая эклер пополам. – Вот раньше пекли эклеры. Слоны! По двадцать две копейки. Крем не низкоколорийный, не из взбитых сливок и стабилизаторов. Жирный крем, из настоящего масла, классический. Ну, тесто приблизительно такое же. «Картошка», пирожное, тоже повкуснее было, и побольше размером, ещё миндальное и полосочки песочные под глазурью.
– Пирожные хорошо разбирали, лучше чем торты, – сказала мама Дэна. У меня мама в булочной-кондитерской работала продавцом. – «Картошку» всегда народ хватал. А какие были торты! «Ленинградский». «Абрикотин». «Пингвин». «Маска». «Сказка». «Воздушно-клубничный»… Сейчас химия одна.