Сидя напротив, Рейси пристально наблюдала за мной через весь стол.
— Можешь не говорить, — сказала она, — Дай угадаю. Он по какому-то чудесному стечению обстоятельств собирается принять твое предложение!
Я вгляделась в свою подругу:
— Как он может не нравиться тебе?
Вот, теперь это прозвучало открыто.
Рейси отвела взгляд:
— Я никогда не говорила, что он мне не нравится. Просто……. Ты слишком торопишься. Ты ведь даже не знаешь его.
— Раньше это нас не останавливало, — заметила я. С тех пор как нам стукнуло пятнадцать, мы с Рейси вертели «сильным» полом, как хотели. Это был первый раз, когда она подстрекала меня нажать на тормоз. — В чем дело?
Рейси выпрямилась на своем сиденье, выглядя смущенной.
— Не знаю, — призналась она, — Он как-то отличается ото всех остальных.
— Ага, — согласилась я, — Кардинально.
Казалось, Рейси всё еще колебалась:
— Не пойму, из-за чего именно… Но он вызывает во мне чувство… осторожности.
Я смотрела на нее с любопытством. Может, Рейси испытывает к Андре сексуальное влечение? Вряд ли. Я бы заметила, если бы это было так. Тем не менее, по какой-то причине, у них друг с другом не срасталось.
Тем не менее, мне было не до этого.
— Понятно, — сказала я, переключаясь на тему вечеринки. — Покажи-ка твой список. Нам придется пройтись по магазинам.
28. Таис.
— Черт! Проклятье! Кошмар, ну, где они? — раздавался грохот.
Как способ просыпаться — это хуже, чем тревожный звон будильника, но лучше, чем ковш ледяной воды, опрокинутый на голову.
Рядом со мной во всё горло мяукал Майну, выглядя раздраженным, а я сонно моргала, глядя на часы. Десять утра. Видимо, после очередной беспокойной ночи я, наконец, погрузилась в сон.
Но что Акселль делает так подозрительно рано?
— Они же были здесь? — вопила она из гостиной.
Я натянула спортивные шорты и на автопилоте прошла в большую комнату. Акселль разодрала в клочья диванные подушки, разбросанные по полу. Стол опрокинут, корзина для розжига камина перевернута. Газеты, журналы, одежда валялись повсюду.
Короче говоря, здесь было похлеще, чем после крушения, и, догадайтесь, кто тот человек, который всё это приведет в порядок?
Всё еще крича, Акселль схватила мой французско-английский словарь и швырнула его через всё помещение. Он с силой врезался в противоположную стену, отчего я поняла, что дверь в секретную комнату распахнута настежь, словно поиск начался прямо оттуда и распространился на всю мирную территорию квартиры.
— Эй! — воскликнула я, поспешив поднять книгу, — Это мое!
Акселль взглянула на меня дикими глазами. Я ни разу не видела ее такой неопрятной — обычно она двигалась с плавной грацией кошки, ускоряясь лишь с единственной целью — решить, какие надеть туфли и с какой сумочкой.
Однако сейчас такое впечатление, что она не спала всю ночь, и даже привычный ее пучок шелковистых, блестящих волос сбился напрочь.
— В чем дело? — спросила я, — Что ты ищешь?
— Мои чаши! — вопила она, хватаясь за волосы, словно в попытке сохранить оставшуюся малейшую долю здравомыслия, — Семейные реликвии!
Я осмотрелась, стараясь вспомнить, видела ли что-нибудь подобное.
— Они серебряные или хрустальные или какие?
— Они деревянные! — безумно кричала Акселль, — Вырезанные из кипариса! Они бесценны! Ну, по личным причинам! Это катастрофа!
— Деревянные чаши? — у меня появилось ужасающее чувство. — Сколько их? — я уже знала.
— Четыре! — воскликнула она, чуть не разразившись слезами, — Четыре деревянные чаши!
Затем, похоже, она что-то уловила в моем голосе и посмотрела на меня, буравя черными глазами, словно лазерами.
— А что? Ты видела их? Четыре деревянные чаши?
— Ох…, - я застыла, как испуганный кролик.
Акселль сощурилась, а затем пронеслась мимо меня в мою комнату.
Я наблюдала, как моя подушка вылетела в коридор, слышала, как она сгребла все мои вещи с письменного стола. Майну пулей выскочил из моей комнаты и исчез. Я уперла руки в боки, а Акселль ворвалась в мою миниатюрную ванную комнатку.
В ее завывании слышалась смесь облегчения, гнева и триумфа.
Вжав голову, в страхе неизбежного, я прошаркала в ванную.
Акселль победоносно держала свои вырезанные из дерева чаши. Чаши, которые казались настолько старыми и избитыми, что я была уверена: никто не заметит их отсутствие в огромном шкафу в гостиной.
Бурные эмоции вспыхнули на ее лице, когда она изумленно переводила взгляд с одной чаши — с ватными палочками — на другую — с ватными шариками…