С омлетом дело пошло чуть поживее. Ну, в самом деле, не считать же уроном всего-то одно яйцо, которое она расколотила не о край миски, а об стол? Правда, ещё и скорлупа в яичную жижу попала. Но ведь многие любят блюда с хрустящей корочкой! И не принципиально, что хрустит вовсе не корочка. Главное, что хруст присутствует.
Конечно, омлет вышел не идеальный. Подозрительно жидкий, и с подозрительными хлопьями, плавающими на поверхности. Наверное, не стоило в сковороду воду подливать. Но, наученная горьким опытом с гренками, Арха решила не рисковать.
Зато чай получился что надо. И бутерброды с мёдом, украшенные веточками мяты, да ещё и ягодами малины из обнаруженного в кладовки варенья. Можно было бы ещё хлеб и конфитюром намазать. Но, во-первых, варенье изначально только дно банки покрывало. А, во-вторых, все, что имелось в наличии — кроме ягод, пущенных на угощение — Арха слопала. Она и проснулась-то голодная, как стая волков. А уж из-за переживаний, сопровождающих приготовление завтрака, желудок и вовсе взвыл дурниной.
— Чем это тут пахнет? — подозрительно принюхиваясь, поинтересовался Дан.
Ведунья может и не хотела, а залюбовалась им, стоящим на пороге кухни в расстёгнутой на гладкой груди рубахе. И с отблесками утреннего солнца на рогах.
Правда, любуясь, плиту она собой загородила.
— По плану, ты должен был проснуться позднее, — сообщила Арха.
— Н-да? — озадаченный демон поскреб ногтем затылок и ткнул большим пальцем куда-то себе за спину. — Мне пойти ещё поспать?
Кстати, с нечёсаными и мокрыми на кончиках после умывания волосами, лекарка любила его ещё больше. Оказывается, и такое возможно.
— Ладно уж, оставайся, — великодушно позволила Арха, — завтракать будем.
И попыталась незаметно заглянуть себе за спину — свежим критическим взглядом оценить приготовленный омлет. Критики блюдо явно не выдерживало.
Дан не менее критично разглядывал приготовленные бутерброды. И губы его при этом двигались очень странно. Как будто демон изо всех сил сдерживался, чтобы не расхохотаться.
— Ну, что не так? — насупилась ведунья.
— Все в порядке, — заверил её рогатый. — Просто у меня с детства аллергия на четыре вещи: омаров, мяту, малину и мёд. Вот я и думаю, где омары?
Он искоса глянул на Арху, потерев костяшкой пальца кончик носа.
— Ты специально, да? — протянула разочарованная в лучших своих ожиданиях лекарка.
— Я? — изумился хаш-эд и, не выдержав, все-таки заржал. Как конь. — Я — да. Я специально.
Посмеиваясь, он подхватил девушку под мышки, приподнял, звонко чмокнув её в нос, и усадил на табуретку. И сам присел рядом на корточки, заглядывая ей в лицо снизу вверх.
— Ты представить себе не можешь, какое ты чудо! — заверил он ведунью негромко.
Она хотела было ответить что-нибудь такое же растроганно-нежное, но вредный хаш-эд уже вскочил и направился к плите. И, естественно, уставился на сковородку.
— Это что? — поинтересовался демон, демонстрируя Архе её же творение.
Как будто она сама не могла догадаться, что он имеет в виду.
— Омлет, — призналась лекарка, надувшись.
— Кажется, в дальнейшем готовить придётся мне.
— А ты умеешь? — не без здоровой дозы яда поинтересовалась Арха.
— И даже на костре, — заверил её вредный рогатый, походя выбросив плоды почти часовых мучений и едва не по пояс скрывшись в кладовке.
Но ведунье было уже не до его кулинарных способностей. Слово «дальше», догнавшее её с запозданием, заставило сердце девушки испуганно ёкнуть. Хотя, вполне возможно, ёкнуло не сердце, а желудок. Так или иначе, ощущение показалось не слишком приятным.
— Дан, а что мы дальше делать будем? — спросила девушка, как будто бы не слишком и интересуясь ответом.
— Завтракать.
Арха едва сдержалась, чтобы не выдать нечто эдакое.
— Это-то понятно. Я имею в виду, в глобальном смысле. Тебе же в это… Как его? В расположение надо?
— Угу, — согласился вредный демон.
— А мне куда? — вызверилась ведунья, с голодухи не обладающая избытком терпения. — Обратно в свою квартиру? И дожидаться, пока ты обо мне изволишь вспомнить?
— А тебе — со мной, — сообщил хаш-эд, выныривая из кладовки с охапкой банок, пакетов и пучков трав. И — да, с корзиной, в которой ещё осталось с десяток яиц. — Тебе теперь всегда исключительно со мной. И это не обсуждается.