Девушка окинула присутствующих холодным презрительным взглядом и громко вопросила:
– Кто хозяин этой забегаловки?
С края стола шевельнулась бесформенная фигура, и толстый обрюзгший мужчина с испачканным сажей лицом гнусавым голосом ответил:
– Ну, я здесь хозяин… А тебе что нужно?
– Мне нужна еда в дорогу и хороший конь. Если у тебя это есть, то я куплю.
И Элис выразительно звякнула монетами в притороченном к поясу кошельке. Опытное ухо кабатчика отличило звон золотых от звона меди, потому что его поведение мгновенно переменилось. Он тяжело поднялся из-за стола и, любезно улыбаясь, прогнусавил:
– Что госпожа пожелает? В моей харчевне самая лучшая еда в округе.
– Не сомневаюсь… – насмешливо хмыкнула девушка. – Мне нужно полтора десятка дорожных хлебцев, копчёный окорок, горшок залитой салом колбасы, корзина земляных орехов и корзинка свежих овощей.
– Госпожа путешествует?
– Да, я еду в Тилль и очень спешу, так что, поторопись.
Толстяк обернулся к возившейся у очага женщине и неожиданно гаркнул мощным басом:
– Ильта! Принеси из погреба окорок и колбасу! И скажи Олюшу, пусть принесёт из кладовки корзину отборного панута и корзину самых свежих овощей! Затем сложи в мешок три пятерика самых лучших хлебцев и пару копчёных кур!
– И несколько мер крупы… – подсказала девушка.
– Отвесь пять мер крупы!
Затем повернулся к Элис и продолжил мягким любезным голосом:
– Идите за мной, госпожа. Я покажу вам свою конюшню, и вы выберете коня… Только…
– Что «только»?
– Лошади стоят недёшево…
– Если они будут стоить больше, чем я смогу за них заплатить, – холодно произнесла девушка, – я заберу коня бесплатно – и можешь пожаловаться на меня герцогу Тилльскому…
Толстяк оглянулся на молчаливо сидевших за столом крестьян, и недобро усмехнулся.
– Зачем мне жаловаться… Вы всё равно недалеко уедете… В нашей деревне живут охотники и отличные следопыты…
– А я стреляю без промаха и отлично устраиваю засады… Поиграем в войнушку или ты всё же назовёшь разумную цену своей кляче?
Толстяк скептически хмыкнул и пошёл к двери. Элис посторонилась, пропуская его вперёд. Когда Толстый Томус вышел наружу и увидел восседавшего на коне Леонора, скепсис его немного убавился. Он понял, что эта странная девица не одна, и, пожалуй, сумеет выполнить свою угрозу.
Они завернули за дом, где, во дворе, находилась конюшня, в которой стояли три клячи. Правда, один конь стоил внимания, но и он был явно не благородных кровей.
– И сколько ты просишь за этих «рысаков»? – насмешливо спросила девушка.
– Смотря, какого госпожа выберет… – уклончиво ответил Томус.
Элис придирчиво осмотрела всех троих, заглядывая в рот, ощупывая бабки, бока и спину, и остановила выбор на молодом сером мерине.
– Я возьму этого. Сколько за него?
– Госпожа разбирается в лошадях… Этот мерин стоит двадцать золотых.
– Проси больше, всё равно ничего не получишь, – усмехнулась девушка. – Двадцать золотых стоит хороший породистый конь. А этой кляче красная цена – и то, за неимением выбора – пять золотых. Бери их или не получишь ничего. Будешь упираться – снесу тебе голову и заберу его бесплатно.
Толстяк нервно оглянулся на дверь, облизал жирные губы и жалобно произнёс:
– Пять – это слишком мало… Это очень хороший конь – быстрый, спокойный и выносливый…
– Я это проверю в пути. А пока что, это лишь твои слова… Ладно, даю семь, но если ты оседлаешь его и отведёшь до харчевни. Ну? Думай быстрей. Семь – и ни сенты больше. Я и так переплачиваю.
– Восемь… Восемь золотых – и я отдам своё седло и уздечку. Они совсем новые…
Элис посмотрела на толстяка долгим суровым взглядом, под которым тот съёжился, и махнула рукой:
– Седлай!
Хозяин проворно кинулся в угол, где у него была свалена в кучу разная упряжь, и, пыхтя и отдуваясь, начал седлать мерина. Тот спокойно стоял, кося большим синим глазом. Когда конь был осёдлан и взнуздан, Элис приказала его вывести, а сама пошла следом, наблюдая за движениями животного – не хромает ли, не ёкает ли больная селезёнка, не тянет ли ноги при ходьбе.
Они вернулись к харчевне, где девушку с нетерпением ждал Леонор. Здесь уже стояли корзины и мешки с провизией, которые сторожил угрюмый, лохматый и толстый, как отец, мальчишка.