– Эй, девушки, нельзя ли потише!
В самый напряженный момент, когда на экране возникла тень с пистолетом в руке, затрезвонил телефон. Я машинально схватила трубку и, наблюдая, как таинственный убийца крадется по замку в спальню главной героини, выдохнула:
– Кто там? То есть алло…
– Привет, Лампуша, это Настя Гудкова, – радостно зачирикала подруга. – Скажи, только честно, какие у тебя планы на пятницу?
В эту самую секунду Фира, в очередной раз проносясь мимо дивана, подпрыгнула и смахнула своим длинным языком печенье с тарелки, стоящей на моем животе.
Вы не поверите, какое количество еды способна слопать эта собачка размером не больше дорожной сумки скромного объема. Если хотите знать, как выглядит моя мопсиха, то возьмите ридикюль из плотной ткани, представьте, что вам предстоит взять его с собой в кабину авиалайнера, и укладывайте вещи, которые могут понадобиться во время перелета. Айпад, чтобы поиграть в «Angry birds», носочки, косметичка, журналы, упаковка носовых платочков, теплая кофточка, сумочка с документами, кошелек, ежедневник, лекарства, пакетик с леденцами (конфеты теперь стюардессы не раздают, а у меня всегда при взлете и посадке закладывает уши)… Удивительно, сколько всего можно утрамбовать в сумку с параметрами двадцать на сорок сантиметров. В результате у вас получится маленький, но основательно раздутый в боках саквояж. Мысленно прикрепите к одному концу сумки скрученную в три раза волосатую сардельку, к другому приделайте голову с глазами навыкате и длинным розовым языком, водрузите все это на четыре короткие, крепкие, кривые лапы – и вот вам Фира. Ах да, «сумка» должна к тому же постоянно бегать, прыгать, сопеть, кряхтеть, пукать, воровать еду, смотреть на хозяйку пронырливым взглядом и чувствовать себя лучшим созданием на свете.
Увидев, как разбойница слямзила печенье, я от негодования села. Потом заметила, что главная героиня детектива уже убита, и еще сильней разозлилась на наглую Фиру, из-за которой пропустила кульминационный момент сериала. Думая лишь о том, как по достоинству наказать запредельно обнаглевшую собаку, я машинально ответила на вопрос подруги:
– В пятницу я совершенно свободна.
– Ой, здорово! – обрадовалась Настя. – Значит, в субботу ты придешь к нам в гости. Да?
Муся, зарыдав от обиды, кинулась отнимать у Фиры печенюшку. Пустая затея! Фируся знает: любую добычу надо глотать сразу и целиком. Вот и сейчас она живо отправила курабье в свой бездонный желудок и ринулась на кухню к миске с водой. Муся, продолжая причитать от горя, последовала за ней. А я изумилась: ну и где у Гудковой логика? Если я свободна в пятницу, то при чем тут приглашение заглянуть к ней на огонек в субботу?
– Сделаешь свой чудесный пирог-желе, – продолжала собеседница, – его все без исключения обожают.
Я снова легла на диван. Нет, Настена мыслит правильно: десерт необходимо приготовить за сутки до того, как гости к ней придут. И раз вечеринка намечается в субботу, в пятницу давай, Лампа, повязывай фартук.
Между прочим, мне совершенно не хочется скакать по кухне, а потом еще тащиться к Гудковой. Макс вчера улетел в Занзибар – очередное расследование мужа уходит корнями в Африку. В выходные я намеревалась… Да ничего я не намеревалась делать, хотела тупо валяться у телика.
– Спасибо, Лампушечка! – не дожидаясь от меня ответа, трещала Настя. – Твой фруктовый пирог-желе – нечто волшебное! Народу будет много, мы презентуем мамину картину.
– Понятно… – протянула я.
Нас с Гудковой познакомила Аня Спиридонова, некогда учившаяся вокалу у моей мамы Ольги Петровны, оперной певицы. Помнится, я заехала к Ане, а та потащила меня в гости к Насте. В квартире была устроена презентация очередного произведения Лады, ее матери. Картина, находившаяся в гостиной на мольберте, называлась «Весна», но я не очень-то поняла, какое отношение к этому времени года имеют черно-серые шары, изображенные на большом полотне. Однако с умным видом покивала, рассматривая мазню, и проговорила:
– Очень точно передано настроение.
За прошедшие после той первой встречи годы творчество Лады не претерпело ни малейших изменений, ее произведения по-прежнему представляют собой скопище окружностей мрачных тонов. Художница не продала ни одной своей работы, она гордо говорит: