Времени на долгие разговоры и путанные объяснения в своих чувствах у Азирафаэля уже не было.
Он исподтишка косился на Кроули, на самом деле увлечённого действом на сцене. Его лицо, его запах, его маленькие и незаметные на первый взгляд привычки - всё стало настолько родным, что животный страх, овладевший ангелом, постепенно начал отступать. Он очень боялся быть отвергнутым, но… Это был Кроули. Его Кроули, который был рядом все шесть тысяч лет. Его Кроули, который ворчал лишь для порядка, а сейчас с интересом наблюдал за спектаклем, на который изначально вообще не хотел идти. “Серьезно, ангел? Кто сейчас ходит в театры? Это было забавно в семнадцатом веке…”
Решимость кипела в нём вместе с возбуждением. В животе завязывался тугой горячий узел, и каждый раз, когда он косился на Кроули, на его свободно раскинутые ноги, ему хотелось заставить всех людей исчезнуть, забравшись к нему на колени, и тереться всем телом, словно кошка. Прижаться так тесно, что воздуха не осталось бы совсем; он и сейчас раскалился до предела, и Азирафаэль в тщетной попытке облегчить своё состояние оттянул от шеи клетчатую бабочку.
Над какой-то шуткой со сцены, вызвавшей волну смеха в зале, посмеялся даже Кроули. Этот низкий, раскатистый звук, как мягкий гром, разразивший небо над Эдемом шесть тысяч лет назад, довёл Азирафаэля окончательно. Он издал едва не всхлипывающий звук, уже представляя, что сделает сейчас с “другом”. Если тот будет согласен, конечно.
Хотя всё это было для Азирафаэля так ново, так неизведанно и пугающе страстно, что он и сам не мог даже догадываться, на что способен. В сливочных узких брюках стало ужасно тесно, и он стремительно наливался румянцем, как яблоко на ветке.
И представление закончилось.
Всегда являясь образцом вежливости, Азирафаэль никогда не покидал зал без бурных аплодисментов отличным актёрам, которые так трудились на сцене. Но в этот раз вожделение затуманило его разум, настолько, что терпеть больше было невозможно; во рту пересохло, а голова кружилась от осознания того, что он собирался сейчас сделать.
Когда они поднялись со своих мест, Азирафаэль жарко выдохнул, вцепившись в его локоть:
- Потом мне будет очень стыдно за это, но, дорогой, прости, я больше не могу ждать.
И щёлкнул пальцами, утягивая их обоих прочь из набитого людьми и шумом зала.
- Ты что… - выдавил Кроули, казалось бы, искренне недоумевая. Он вскинул брови, чуть морща лоб, а в руках по-прежнему держал чёртову борсалино. Азирафаэль готов был взвыть от навалившихся стыда и возбуждения, но решительно обхватил его за запястье и буквально потащил за собой в сторону туалета.
Когда они достигли наконец помещения, максимально уединённого от любопытных смертных глаз, Азирафаэль зарделся ещё больше под изумлённым взглядом возлюбленного. Он приложил ладони к горящим щекам, изнемогая и держась из последних сил, и почти горестно воскликнул:
- Боже мой, Кроули, прости меня! Я не могу так больше!
И, окончательно ныряя с головой в постыдную и тёмную бездну греха, несчастный ангел подался вперёд, обхватывая мужчину за плечи и неловко, но пылко целуя его.
За считанные мгновения мир поменялся местами: жар в животе и в паху запульсировал ещё больше, к чему примешивалось сладкое головокружение. Азирафаэль едва не застонал от блаженного удовольствия единения, и все от простого поцелуя. Кроули резко перехватил инициативу, впиваясь острыми пальцами в его мягкую талию, и вжал спиной в стену между раковинами, едва не разбив зеркало. Ангел, не сдерживаясь, заскулил на выдохе, ощущая неудержимую силу и горячность, с которой демон втискивал его в стену и прижимался всем гибким змеиным телом. Он скинул с себя очки, которые с глухим стуком приземлились куда-то на пол, и оскалился, как дикий зверь перед загнанной добычей. Его глаза полыхнули золотым пламенем, и Азирафаэль замер, чувствуя, как сильно бьётся его сердце.
- Ты допрыгался, ангел, - почти затравленно прохрипел Кроули и голодно впился в его губы, словно хотел проглотить целиком. Азирафаэль качнулся, не сдерживая тихого стона, и едва не рухнул на пол, но Змий так крепко вдавил его в зеркало, что у него пропала такая возможность. Сейчас даже ангел понял, что его страхи были совершенно беспочвенны, и Кроули ответил ему взаимностью; от этого нервы подрагивали, как струны старинного инструмента, и ангел с готовностью обхватил его шею обеими руками. Ощущать жёсткую хватку пальцев на талии было почти так же великолепно, как раздвоенный змеиный язык на своих губах. Поцелуй стал глубже и жарче, и Азирафаэль зажмурился так, что из уголка глаза скатилась слеза: всё происходящее ещё дальше уносило его в пучину стыда и греха, и ещё хуже было осознание того, что ему это нравилось. Он словно снова вознёсся на Небеса и мысленно поблагодарил Всевышнего за то, что встретил его тогда, на стене изумрудного Эдема.
Они прервались на пару секунд, чтобы посмотреть в лицо друг другу. Азирафаэль быстро сморгнул выступившие слёзы и выдохнул:
- Этот твой чёртов костюм…
И Кроули, глухо рыкнув, снова поцеловал его.
Его жадные руки мгновенно разорвали пиджак ангела и вытянули рубашку из брюк. Демон снова прервал поцелуй лишь затем, чтобы переместить хищные, торопливые губы на его шею, попутно срывая бабочку, и он скользнул по светлой коже гибким языком. Влажная дорожка заставила Азирафаэля задрожать снова. Кроули вжался в него сильнее, притёрся бёдрами, и ангел почувствовал крепкий вставший член сквозь ткань чёрных брюк. От этого прикосновения по спине побежали мурашки, а возбуждение туманило взор. Когда демон втянул кожу на шее и слегка прикусил её, тут же лаская языком, Азирафаэль не сдержался и простонал в голос, судорожно сжимая в пальцах ткань его пиджака.
- Так долго, - фыркнул в его шею Кроули, сдёргивая уже мятую рубашку. - Ты заставил меня ждать слишком долго, ангел. Кто бы мог подумать, что ты так развратен, так охоч до моих ласк.
Эта очевидная истина, сорвавшаяся с его тёплых губ, заставила Азирафаэля крупно вздрогнуть, теряя голову окончательно. Он едва подавил в себе желание закрыться руками, когда обжигающие ладони Кроули стиснули его пухлые бока, и демон низко зарычал.
- Не надо, - выдохнул ангел, чувствуя, как влажная дорожка снова очертила щёку. - Пожалуйста, Кроули.
- Ты будешь умолять, - прошипел демон, словно не слыша ничего из того, что ему говорил посланник Небес.
На самом деле, Азирафаэль готов был и сейчас. Особенно когда Змий поцеловал его снова, но уже не с тем неудержимым жаром, а трепетной нежностью, от которой ангел расплавился окончательно, как ванильное мороженое под палящими лучами солнца.
- Кроули, я… - прошептал он, но ему не дали сказать ни единого слова. Мужчина снова прижался к нему в крепком поцелуе и окончательно сдёрнул рубашку, проходясь пылающими ладонями по его дрожащему как в лихорадке телу.
- Такой мягкий, - фыркнул Кроули с необъяснимо ласковой усмешкой, и его глаза игриво сверкнули. Ангел дёрнулся, намереваясь полностью отстраниться: смущение снова затопило его. В отличие от худого и жилистого демона, он и правда был довольно пухлым, но железная хватка не позволила ему отодвинуться даже на сантиметр. - Учти, ангел, если мы продолжим, тебе больше никогда не сбежать от меня. Ни сейчас, ни завтра, ни через ещё тысячу лет.