- Похоже, так с тобой и надо, ангел, - с напускной ленью протянул Кроули. - Уже не терпится, чтобы я засадил тебе поглубже, да?
- Б-боже, Кроули-и, - выдохнул Азирафаэль, полузадушенно хрипя от смущения. Он уже предчувствовал, как долго после этого демон будет дразнить его, но едва он пытался себе что-то представить или ухватиться за какую-то определённую мысль, как медово-железное возбуждение буквально разъедало его изнутри, как жгучий лимонный сок, и он готов был на всё, лишь бы его возлюбленный прекратил эту пытку. На нём всё ещё был костюм, и Азирафаэль жадно окидывал его взглядом из-под дрожащих ресниц.
Весь мир вокруг вздрагивал в такт тяжёлому биению их сердец.
- Так сильно хочешь получить мой член, что богохульствуешь, - жарко прошептал Кроули ему на ухо, обдавая нежную кожу дыханием, и ангел крепко зажмурился, чтобы позорно не заплакать от того, насколько всё происходящее ему нравилось. Он буквально очутился в своей самой дерзкой и запретной мечте, но Кроули здесь был настоящим и таким любящим и страстным, что ради всего этого он готов был пожертвовать белыми крыльями.
Внизу раздался шаркающий звук расстёгивающейся ширинки, и Азирафаэль, не выдержав, опустил взгляд. Одной рукой мужчина, по-кошачьи урча, продолжал сладко сминать его пухлые бока, а второй уже вытаскивал из ширинки брюк почти каменно-твёрдый член. Казалось, он даже пульсировал от адского возбуждения, и от него исходили волны жара; у ангела потемнело в глазах, когда он представил, что скоро это чудо окажется в нём. Он снова вскинул взгляд, и Кроули, неправильно поняв его, поцеловал - нежно и утешающе, но ни на секунду не прекращая ласкать полное бледное тело раскалёнными ладонями. От него едва не брызгали во все стороны яркие искры.
- Сейчас, сейчас, - бормотал Кроули, точно так же теряя связь с реальностью. Он почти нервно слизал с нижней губы ниточку слюны, и его взгляд стал сумеречным, словно подёрнутым алкоголем. - Дьявол, я так долго этого хотел, ты не представляешь…
Ангел плавился от желания так, что ему казалось, словно он отчаянно хотел этого всю вечность. Кроули был идеальным, просто великолепным - властным и заботливым, таким же, каким он был на протяжении всех шести тысяч лет, и сердце Азирафаэля сгорало в святом пламени.
Вытянув пальцы, он снова нетерпеливо щёлкнул ими, призывая больше смазки. От ощущения растянутости и прохлады внутри ангел едва не заплакал; внутри всё пульсировало от бешеного зуда, и он не мог отвести взгляда от подрагивающего члена, торчащего из ширинки потрясающих чёрных брюк. Кроули снова подхватил его под бёдра, вжимая спиной в дверцу кабинки; они, не удержавшись, ввалились в неё, кажется, со страшным грохотом что-то сломав или разбив, но никто не обратил на это внимания. Дверь в туалет была по-прежнему запечатана ангельским чудом, а для этих двоих не существовало ничего, кроме горячих тел друг друга.
Азирафаэль с готовностью подался вперёд, снова крепко обхватывая его полными бёдрами, чувствуя их внутренней стороной шершавую ткань чёрного костюма, и оба едва слышно простонали от бешеного урагана ощущений. Кроули впился в его нежную кожу, как раскалённой кочергой, вжимая плотнее в стену и прижимаясь сам, так, что воздуха не оставалось даже для короткого вздоха. Он поцеловал опухшие и покрасневшие губы ангела со всей страстью, на которую был способен, и дрожащей рукой направил звенящий от возбуждения член к растянутому влажному входу.
Они застонали в поцелуй в один голос. Азирафаэль почти выгнулся назад, больно ударившись макушкой о холодную стену, но долгожданное ощущение заполненности перекрыло всё. Демон какое-то время старался входить как можно медленнее, нетерпеливо шурша тканью костюма, и тяжело дышал в бледное плечо. Небесный посланник ласково погладил его по голове, пропуская рыжие пряди между пальцев, и терял голову от чистого удовольствия и тягучей, но умеренной боли, которая постепенно превращалась в неприятные ощущения и даже подогревала его интерес. Ощущать в себе Кроули, горячего, большого, твёрдого, было потрясающе, и Азирафаэль мог бы поклясться, что все ангелы сейчас могли удавиться. Он доверительно расслабился в руках самого прекрасного демона, который мог только существовать на свете.
- Я так не продержусь больше, - совершенно нечеловеческим голосом прохрипел Кроули. Он лихорадочно целовал нежную кожу шеи любовника, стараясь отвлечь его, но ангел, убедившись, что он зажат между ним и стеной достаточно плотно, отстранился. Обхватил горящие острые скулы демона ладонями, вынуждая посмотреть на себя, и, переживая взрыв сверхновой внутри, с улыбкой выдохнул:
- Пожалуйста, глубже, Кроули.
И мысленно возблагодарил Господа за то, что у него хватило смелости произнести это, когда Кроули зарычал на низкой ноте, вызывая тьму мурашек, и начал двигаться. Он подхватил его так, что ноги Азирафаэля на его пояснице расцепились, и ещё сильнее втиснул его в стену, перехватывая под коленями. Ангел раскрылся ещё больше, и тот стал вколачиваться в него, совершенно не сдерживаясь и выбивая короткий крик почти каждым толчком.
- Господи, Дьявол, - хрипел он, плывущим взглядом наблюдая, как его член свободно скользит в хлюпающей дырочке. С глухим звуком шлёпались яйца о пухлые ягодицы ангела, всё громче и громче, в такт несдержанным движениям Кроули. - Ангел…
Азирафаэль чувствовал. Он словно ощущал целую Вселенную внутри себя, в голове, в сердце, в животе, внизу. Он весь был одно сплошное ощущение, комок нервов, и не будь он ангелом, он несколько раз потерял бы сознание от того, насколько дьявольски хорошо ему было. Он чувствовал себя распятым, и тягучая неприятная боль от особенно глубоких толчков ощущалась как его наказание за падение во грех. И ангел был так безудержно счастлив, что его Кроули наконец был с ним, и будет всегда, что едва не заплакал. Кроули опустил голову, стараясь не сбиваться с ритма, и провёл длинным языком по его напряжённым от холода соскам, и небесный посланник едва не взвыл. На его лице появилась широкая улыбка, глаза чуть покраснели от налившихся слёз, и демон даже замедлился, жадно впившись взглядом в его лицо. Время, казалось, остановилось.
- Я так счастлив, - прошептал Азирафаэль, почти блаженно улыбаясь. Даже то, что Кроули остановился, не убавило его удовольствия: демон всё ещё был в нём, тяжёлый и жаркий, наливался кровью, совершенно замечательно растягивая где-то в горячей глубине. - Я так люблю тебя, Кроули.
И израненная Падением ещё шесть тысяч лет назад душа демона встрепенулась, затянулись все раны и стёрлись все шрамы, и Кроули ощутил себя так, словно его крыльев коснулась утешающая и исцеляющая длань Божья. Он чувствовал себя потрясающе целым и возвышенным, как и прежде, и быть внутри горячо любимого им ангела было высшим наслаждением из того, что могли бы предложить ему Небеса, такие близкие, когда рядом с ним был Азирафаэль.