— Вера, ну что ты молчишь? — обиделась Марина. — Я одна должна думать?
— Что? — Вера вздрогнула. Азарова сбила ее с романтического настроя. — Как бежать? Зачем бежать? Тут есть телефон. Давай позвоним в милицию и скажем, что нас здесь держат в плену. Они быстро приедут и заберут нас отсюда. Вряд ли эти бандиты свяжутся в открытую с милицией.
— Заберут нас отсюда! — передразнила Азарова. — Как бы не так. Это милиция не станет связываться с бандитами. Уж поверь мне. Ну и что, что мы позвоним? Знаешь, что там решат?
— Что?
— Что мы шлюхи, которые попали в плохую историю. А из-за двух шлюх ни один милиционер не сдвинет свою задницу с места. Понятно?
— Тогда надо позвонить хотя бы Николаю.
Марина схватилась за голову:
— Конечно! Вера, ты умница! Слушай, а я про Ника совершенно забыла.
Азарова бросилась к телефону и набрала номер. Прошла минута ожидания, и Марина разочарованно положила трубку обратно.
— Не берет. Может быть с ним тоже что-то случилось? Бедный Ник! Ну вот, теперь я себе места не нахожу от волнения за него. Втянули мы парня в историю.
Настроение было испорченным. Девушки сидели и молчали. Говорить было не о чем. Обстановка вокруг сразу опостылела.
— Да, сегодня ночью мы отсюда убежим! — твердым голосом сказала Вера, сжала кулаки и вдруг вздохнула. — Убежим.
— Определенно, Вера, ты влюбилась в Ручкина, — заметила без всякой тени ехидства Азарова. — Может быть его с собой прихватим, раз тебе так жаль с ним расставаться?
— Ну уж нет! — отрезала Вера. — Никогда у Веры Грач не будет ничего общего с бандитом и уголовником.
И вдруг Марина подпрыгнула на месте, глаза ее засияли от пришедшей ей в голову идеи.
— А мы все равно возьмем его с собой! — прерывающимся от волнения и восторга голосом прошептала она. — Затем отправимся к Святу и выменяем у него тети Катину картину на Багажника. Здорово я придумала?
— Но это же не честно! — воскликнула Вера.
— Как это нечестно? Он же нас взял в плен. Почему мы не можем?
С грохотом открылась дверь, и вошел Орех.
— Ужин готов, — сказал он. — Идите жрать, пожалуйста.
ТИХИЕ ДЕЛА ТИХОГО
После разборки со Скворцом Тихий вышел из подъезда и пешком отправился в обратный путь. От хорошо сделанного дела настроение у него поднялось, душа возликовала. Вокруг народ изнывал от жары, лица у людей были усталыми и измученными. И все с недоумением посматривали на Тихого, который шел по городу в теплом шерстяном костюме и шляпе. Ему эта жара была ни по чем. Он шел, и его тонкий слух несколько раз улавливал в свой адрес завистливые замечания:
— Во дает мужик! В такое пекло в костюме!
— Больной что ли?
— Слушайте, наверно рядом кино снимают. Это же артист. Я его даже где-то видела.
Последнее высказывание понравилось Тихому больше всего. Артист! Конечно он артист. Кто же еще? Как красиво он убрал этого жирдяя. Не сразу, а с оттяжечкой. Вот так!
Краем глаза он заметил, как за спиной по дороге вдоль его пути слишком с малой скоростью катит красный Пежо. Тихий насторожился и пристально посмотрел в сторону Пежо. Тот сразу дал газ и умчался по улице, затем скрылся за поворотом.
«Наверно показалось», — подумал Тихий.
Жара на него не действовала, но вот квасу попить захотелось. Тихий подошел к ближайшей бочке и встал в очередь за низкорослым небритым мужичком помятого вида. Тот посмотрел на Тихого оценивающим взглядом, хмыкнул и отвернулся. Тут же сзади пристроились еще два крепких парня, которые Тихому сразу не понравились. И правильно. Он ничего не успел обдумать, как почувствовал у себя под левой лопаткой что-то кусачее и острое.
— Спокойно, мужик, не дергайся, — прошептал над ухом голос. — Если жизнь дорога.
Еще что-то твердое и тупое уперлось ему под ребра. Сопротивляться не имело никакого смысла. Твердая рука мягко и умело вынула из под мышки Тихого заветный рулон с картиной. Затем опустел карман, в котором был пистолет.
— А теперь иди за нами.
— Вы бараны, а кто ваш пастух? Кто зовет меня в гости?
— За баранов ответишь, — зло сказал тот, кто стоял сзади.
— Тихо, Филин! — сказал тот, что был сбоку с пистолетом. — Багажник с тобой побазарить хочет.
— Я еще не попил, — сказал Тихий.
— Пока обойдешься, — сказал Филин. — А потом мы тебя напоим. Правда, Кенар?
— Я еще не попил, — повторил Тихий. — Сейчас моя очередь.
И он сделал шаг вперед к продавщице, прилипшим к нему бандитам пришлось сделать то же самое.
— Мне маленький стаканчик, — Тихий протянул монету достоинством в пять рублей. — Один.
— Один? — удивилась продавщица, симпатичная румяная толстушка в накрахмаленном передничке. — А что же друзья пить не будут?
— Нет, — скала Тихий, принимая стакан с напитком. — Они не пьют уличный квас.
Голос у Тихого был несколько деревянный. Зато продавщица сразу с возмущением заголосила:
— А чем же им уличный квас не угодил? У меня квас хороший! Свежий, прохладный. Бочка чистая. Ее раз в неделю моют. Подумаешь, баре! Ну и дуйте пепси-колу да фанту. Пейте свою химию. Ничего, скоро вас от этой гадости раздует!
Тихий допил квас, смял стаканчик и бросил в ящик для мусора.
— Теперь пойдем, — сказал Кенар.
Тихий послушно пошел туда, куда повели его Филин и Кенар. Через двадцать шагов, они свернули за угол. Там дожидался Пежо. Распахнулась дверца, и Тихий нырнул внутрь. Мужички устроились по бокам, заодно быстро еще раз обшманали Тихого и забрали у него мобильник и бумажник. Машина тронулась.
Расправиться с парнями Тихий мог бы за две секунды, когда пил квас. Выплеснуть в глаза одному квас, сломать руку или коленом между ног другому и убежать в толпу. Он бы так и сделал, если бы Кенар не сказал, что в дело вмешался Багажник.
Только вчера Тихий пообещал Лаврентию разобраться с Багажником, который стал сильно путаться у хозяина в ногах, и тут такая удача. Его сейчас доставят до того, кого он должен убить. Жертва сама приближает к себе убийцу. О таком можно только мечтать.
О картине, которую у него отняли, Тихий сразу забыл. Из двух дел, решил он, важнее второе. А потом, когда Багажник будет отправлен на тот свет, Тихий найдет картину и вернется с ней к Лаврентию. И это будет лучше всего.
Когда его привезли в особняк Багажника, Тихий внимательно осмотрел все, что было вокруг. Для этого ему понадобилось всего секунда. Глаз, словно фотоаппарат зафиксировал все, что было вокруг. Затем Филин и Кенар привели его к Багажнику, который с чашкой кофе нежился в беседке под вязами. На нем был яркий красный костюм, такой же галстук и желтые рубаха и туфли.
«Красавчик, — увидев его, подумал Тихий, — даже жалко такого убивать».
— Здорово, Тихий! — улыбаясь во весь свой белозубый рот, протянул руку Багажник. — Ты чего это, Художественный музей взял? Лаврентия потянуло на прекрасное? Откуда у тебя это?
Багажнику протянули рулон. Он небрежно сдернул газету, развернул холст, несколько секунд внимательно изучал, потом губы его скривились в презрительной насмешке:
— И вот это он нес с собой? Может на кухне хотел повесить? Тихий, ты ведь это на кухне хочешь повесить?
— Куда хочу, туда и повешу, — огрызнулся Тихий, которому вдруг стало обидно, что картину, ради которой он убил человека, так низко оценили. — А вот если вы ее потеряете, то поплатитесь головами. Понятно?
— Да, стареет наш Лаврентий! — протянул Багажник. — Стареет. Не отправить ли его на отдых?
Картину он положил на скамеечку и словно про нее забыл.
— Слушай, Тихий, сколько ты хочешь за своего хозяина?
— Не понял, — сказал Тихий, хотя все прекрасно понял.
— Экий, братец, ты недогадливый, — проворчал Багажник. — Ну хорошо, я тебя спрошу прямо. Ты лучший в городе киллер. Сколько тебе заплатить бабок, чтобы ты замочил Лаврентия?