Я аршином себя не измерю
На российском бессмертном пути,
Паркинсона избегну, я верю!
Но от Кащенко мне не уйти…
2012
* * *
…Из простенькой оправы на столе
Взывал Чертёж неведомой фигуры
И кругом непомерной кубатуры
Зиял сквозь синусоиды зубов!
…………………………………………
Чертёжник Гамлет задрожал руками…
…………………………………………
Хлебнул чернил, забормотал невнятно…
Перечитывая Шекспира
Свои стихи пуская в оборот,
Шипя сквозь синусоиды зубов,
Поэт Смирнов шокировал народ
И был непредсказуем, свеж и нов.
И для поэта не было табу,
Когда бесстрашно покорял Парнас,
Чертёжник Гамлет задрожал в гробу,
Шекспир перевернулся, и не раз.
Смирнов опешил, рюмку пригубя,
Затем перо с бумагой уронил,
И лишь тогда сумел прийти в себя,
Когда изрядно похлебал чернил.
В себе Шекспира заново открыв,
С Шекспиром в синусоиде возрос,
И двести грамм чернил уговорив,
Нашёл ответ на Гамлета вопрос.
2012
* * *
Говорят: – За что ж он Славу так —
То по шее двинет, то – в пятак…
………………………………………….
В адском круге «кройки и шитья»!
У меня есть Слава для битья!
Поэт и Слава
Смирнов – поэт критичный, сложный,
И явно в творчестве силён.
Но в Славу долго, безнадёжно
И безответно он влюблён.
Он Славе делал предложенье,
И сердце ей глаголом жёг,
Но всё ж её расположенья
Смирнов завоевать не смог.
Покою Слава не давала,
Он к ней и этак, он и так,
Она ж терпенье потеряла,
Ответно дав ему в пятак.
О времена сейчас, о нравы!
В который раз уверюсь я —
Смирновы могут быть для Славы,
Но есть Смирновы для битья!
2012
* * *
Милая с размаху ручкой-плахой
Всё простила мне по голове.
Я же-не скулил, не ныл, не ахал.
Я – как Поп из сказки – обалдел!
………………………………………
Расползлись кругами гематомы
По официальному лицу…
Официальное лицо
Вдарила любимая с размаху
И, похоже, это не предел,
Но поэт не плакал и не ахал,
А – как Поп из сказки – обалдел.
Тут же написал стихов три тома —
Меньше не положено творцу.
Жаль, пришлись некстати гематомы
Столь официальному лицу.
За перо берётся то и дело —
Стали, знать, дела совсем плохи —
И неутомимо, обалдело
Пишет обалделые стихи.
2012
* * *
… Со всей Бразилии собравшись, Обезьянки
Визжат извечное бразильское: Налей!
………………………………………………..
… И всё же, тётушка, ну как же миллион?
Молчит и смотрит Утконосом на Ехидну.
А может быть – как на Ехидну Утконос?
………………………………………………..
Здесь «Беломор» предложат по-бразильски…
Извечное бразильское
Когда, мечтая по-толстовски,
Смирнов гулял среди полей,
Лелеял он – поэт московский —
Мечту бразильскую: «Налей!»
Как Гамлет, мается вопросом:
«Где взять?» – душа его гласит,
Как на Ехидну Утконосом
На тётку Чарли глаз косит.
И в окруженье обезьянок,
И тётке Чарли не в укор,
Поэт среди бразильских пьянок
Закурит русский «Беломор».
Не курит тётка – вот обидно! —
Но выпить вместе – без вопроса!
А выпьет – чистая Ехидна
В глазах поэта-Утконоса.
2012
* * *
Стал я в последнее время рассеянным:
В море я? В поле? А может, – заехал в тайгу?
То ли – в Японии, то ли – в Рассее я?
Криком кричу) а узнать не могу!
………………………………………………..
Но… это, видимо, всё же – Япония,
Ведь вместо дворников – кучки Ниньзят…
………………………………………………..
Стал я в последнее время рассеянным…
………………………………………………..
Пушкиным стать мне? А может – Есениным?
Поэт-космополит
Что-то Смирнов стал немного рассеянным,
Стих и сюжет, скажем прямо, не нов…
Стал бы он Пушкиным или Есениным,
Сколько ж ни пишет – выходит Смирнов.
Сколь ни старайся – в России ль, в Германии,
Или в Японии – выход один!
… Вот и понять невозможно заранее:
Нынче державы какой гражданин?
Ну а читатели, как полагается,
Строчки читают и пальцем грозят:
Ведь не стихи почему то слагаются,
А лишь стишатки, как кучка Ниньзят.
2012