Рюмон запустил руку в ворот и вынул висевший на груди кулон.
В ту же секунду Хоакин приподнялся в кресле и протянул руку вперед, пытаясь схватить кулон. От этого движения вино чуть не выплеснулось, и Кадзама поспешно забрал у старика бокал. Тело старика, однако, не долго оставалось в этом напряженном положении, и вскоре Хоакин снова обессиленно откинулся на спинку кресла.
Он невольно приложил руку к повязке на левом глазу. Края кругло вырезанной нашлепки были черны от грязи.
Рюмон поднес кулон к его глазам:
– Послушай, Хоакин. Тебе ведь приходилось уже видеть такой кулон. Ты не можешь сказать мне, где ты его видел?
Вновь посмотрев на кулон, Хоакин проговорил, шамкая беззубыми деснами:
– Не знаю я… Мне показалось просто. Такого кулона я никогда не видел. Я ж тебе вчера вечером еще сказал.
– Ты вчера увидел его и произнес что-то вроде «мое» и «отдай». Может, у тебя когда-то был такой, а?
Хоакин вырвал бокал у Кадзама и выпил его почти до дна. Немного вина вытекло у него изо рта.
– Слушай, Хоакин, – проговорил Кадзама успокаивающе, будто ребенку, – не нужно его бояться. Мой друг – журналист из Японии, он приехал в Испанию, чтобы разыскать одного японца, который принимал участие в гражданской войне.
Правый глаз Хоакина на мгновение блеснул.
– В гражданской войне? Японец?
Рюмон наклонился к нему:
– Японец. Он воевал на стороне Франко. По имени Сато. Сато Таро. Еще его звали Гильермо.
Бокал закачался у Хоакина в руке. Вино выплеснулось на грудь.
Кадзама взял бокал и поставил его на стол.
Хоакин не сводил с Рюмона глаз.
– Гильермо? Ты ищешь Гильермо?
– Да. У него был точно такой же кулон. Мне так сказали.
– А этот… этот кулон?
– Этот мне остался от матери. Или, скорее, от бабки с дедом. Они тоже, видимо, воевали в гражданской. Только не за Франко, а за Республику.
У Хоакина сильно задергался кадык, будто в горле застряла лягушка.
Он привстал с кресла-качалки и протянул руку к бокалу. Отправив его содержимое в глотку, он поставил бокал обратно на стол и глубоко выдохнул.
В это время по столу побежал таракан. Хоакин зарычал как собака и с удивительной для его лет быстротой схватил таракана пальцами.
– Стой! – крикнул Кадзама и схватил старика за запястье. Бокал упал на пол и разбился. Хоакин замер.
Кадзама вырвал таракана у него из пальцев и, отнеся его к мойке, смыл вместе с водой. Затем вымыл руки и вытер их о джинсы.
Хоакин без сил откинулся на спинку кресла-качалки.
Кадзама в замешательстве посмотрел на Рюмона:
– У этого старикана есть пара-тройка причуд. Он не любит темноту, и в доме у него круглый год горит свет. Тараканов, сороконожек и других многоногих тварей он боится, но почему-то сразу сует в рот. Вроде как болезнь какая-то.
Хоакин затрясся, хихикая:
– Хи-хи… А Гильермо-то умер. Окочурился он, говорю тебе. Вместе с золотом Орлова, которое украл Болонский.
Рюмон внимательно посмотрел на Хоакина. В голове зазвучали слова последнего солеа, которое он слышал вчера вечером.
Если спуститься вниз по реке, найдешь там золото. Украл его русский, но на самом деле это наше сокровище.
Да, слова были именно такие. Болонский. Орлов. Все русские фамилии. Интересно, кто эти люди?
Вдруг его осенило.
Орлов. Когда он собирал материалы для своего диплома на тему «Вмешательство Сталина в испанскую гражданскую войну», ему однажды попалось это имя в документах.
Тогда он выяснил, что довольно большое количество золота из золотого запаса Испании, хранившегося до тех пор в банке страны, было отдано правительством Республики на сохранение Сталину и что перевозка этого золота была поручена Александру Орлову, главе НКВД в Испании. Неужели Хоакин говорил об этом самом Орлове?
Золото Орлова. Рюмон почувствовал, что его бросило в пот.
Кадзама снова начал оправдываться:
– Хоакин, когда разволнуется, всегда начинает о золоте говорить. Оттуда и пошло его прозвище – Хоакин эль Оро – Золотой Хоакин. Он ведь и песню поэтому написал – золото у него накрепко в голове засело. Но все его истории такие фантастические, что его никто не слушает.
Гильермо и Орлов. Какая между ними могла быть связь?
Рюмон присел рядом с Хоакином на корточки:
– Пожалуйста, Хоакин, расскажи мне, где и когда ты встречался с Гильермо. Ты уверен, что он и правда умер?
Хоакин сдавленно захихикал.
– Помер он… точно… вместе с золотом… в пещере, понимаешь? В октябре тридцать шестого. Как же мне забыть?
– Что-то здесь не так, Хоакин. Гильермо в феврале тридцать седьмого в Малаге захватил зенитное орудие Республики и был за это награжден Боевым Крестом. Мертвец отличиться в бою не может.
Хоакин вытаращил правый глаз:
– Ты… ты что? Гильермо еще жив?
– Жив он сейчас или нет – не знаю, но, во всяком случае, в октябре тридцать шестого он не умер. Я завтра еду в Ронду встречаться с человеком по имени Хасинто Бенавидес. Он получил Боевой Крест вместе с Гильермо. Если я его отыщу, я попробую разузнать у него о судьбе Гильермо.
Хоакин схватил Рюмона за рукав пиджака:
– Врешь ты! Его тогда Болонский в пещере застрелил.
– Где? В какой пещере?
Хоакин закрыл лицо дрожащей рукой:
– Забыл я… вспомнить не могу.
Он замолчал, обхватив голову руками.
– Я слышал, – сказал Кадзама подавленным тоном, – что во время войны Хоакину пришлось провести несколько месяцев в какой-то пещере. И что когда его наконец вытащили оттуда, у него что-то случилось с головой. Вот, например, он боится темноты и к насекомым как-то странно относится – всё последствия этого.
Рюмон встал.
То, что Хоакина так заинтересовал его кулон, доказывало, что он действительно знал Гильермо.
Но когда и при каких обстоятельствах встречался этот старик с Гильермо? И что означала эта фраза Хоакина, что какой-то Болонский застрелил Гильермо?
Был ли Гильермо действительно мертв или Хоакин ошибался? И какое отношение ко всему этому имел Орлов?
Рюмон подумал, что встречей с Хоакином он обязан таинственной силе кулона, однако на этом полоса удачи закончилась.
Если у Хоакина и правда с головой не все в порядке, то дальнейшие расспросы будут пустой тратой времени.
Кадзама убрал с пола осколки бокала и поставил на стол новый. Хоакин даже не пошевелился.
– Спасибо тебе, Хоакин. До свидания, – обратился к нему Рюмон и, сделав знак Кадзама, направился к выходу. По-видимому, он неплотно закрыл дверь – она была приоткрыта.
Он первым вышел в коридор. Где-то наверху послышался скрип половиц.
Спускаясь по лестнице, Кадзама проговорил:
– Хотите, я завтра вместе с вами съезжу в Ронду? Я те края хорошо знаю – у меня там много приятелей.
– Было бы неплохо. А тебе это не в тягость?
– Если стол и дорога оплачены – вовсе нет.
Перегнувшись через перила, Маталон наблюдал с верхнего этажа за двумя японцами.