«Роковую роль, на мой взгляд, в ухудшении отношений между Брежневым и Косыгиным сыграл Н. А. Тихонов, — утверждает Новиков. — С 1974 года Брежнев начал болеть, уже через год недуг стал резко прогрессировать. У него явно развивалась подозрительность, и Тихонов умело направлял ее против Косыгина, стремился вбить клин между ними. Это ему удалось, и с 1975-го их взаимоотношения стали ухудшаться. Тихонов без конца докладывал Брежневу о тех или иных, большей частью надуманных ошибках Алексея Николаевича. В оппозицию Косыгину он стремился втянуть и остальных его заместителей. Например, мне он говорил:
— Знаешь, ведь мы в Совмине простые пешки, даже не имеем права подписать незначительное распоряжение. Вся власть у председателя и его заместителя Дымшица, который располагает материальными ресурсами.
Я не соглашался, говорил, что у меня власти хватает. Я подписываю протоколы совещаний, которые провожу, и не знаю случая, чтобы их не исполняли. Из-за того, что я всегда поддерживал Алексея Николаевича, у меня обострились отношения с Тихоновым».
Деликатнейший человек Борис Федорович Братченко высказался с шахтерской прямотой: «Тихонов подло относился к Косыгину и ускорил его отставку».
…Четвертого октября в автомобильной катастрофе под Минском погиб Петр Миронович Машеров, первый секретарь ЦК компартии Белоруссии. Под некрологом, опубликованным 7 октября, подписи всех членов Политбюро. Здесь в последний раз в одной «связке» после А. П. Кириленко и перед Д. А. Кунаевым появилось имя Косыгина.
В это время после второго инфаркта Алексей Николаевич лежал в клинике на Мичуринском проспекте. «Для всех подобных больных вероятность летального исхода достаточно высока, а у него, после двух тяжелейших инфарктов миокарда, это могло случиться в любой момент, — рассказывал доктор Прохоров. — Но ведь все индивидуально, и мы предпринимали усилия, чтобы уменьшить эту вероятность. Понемногу он стал поправляться, ему были даже разрешены прогулки по территории больницы».
Постепенно Косыгин возвращался к делам. Как всегда, очень внимательно смотрел газеты. Подчеркнул заметку о праздновании в Хельсинки 80-летия Урхо Кекконена, президента Финляндии. Их связывали давние, очень добрые отношения. Поздравлять Кекконена Москва послала Василия Кузнецова, в то время первого заместителя Председателя Президиума Верховного Совета СССР. Урхо Кекконен «просил делегацию передать сердечные поздравления Л. И. Брежневу, А. Н. Косыгину, всем советским руководителям». Эти несколько строк в официальной тассовской заметке не смел вычеркнуть ни один редактор — они согрели последние дни Косыгина.
И вдруг, вместо обычного совминовского курьера — их Прохоров знал в лицо — прикатил гонец из ЦК КПСС. После этого визита, как заметил Анатолий Николаевич, настроение его пациента круто изменилось. Оказалось, что Алексею Николаевичу предложили подать заявление об отставке.
На этот счет есть разные свидетельства. Джермен Михайлович Гвишиани рассказывал, что Косыгину позвонил Черненко.
«— Алексей Николаевич, вы все болеете, есть мнение, что вам надо подать в отставку.
— А почему Леонид Ильич мне об этом не скажет?
— Да он сам болеет…»
На Косыгина давили со всех сторон. Начальник Четвертого, кремлевского, управления Минздрава Чазов чуть ли не ежедневно умолял дочь Косыгина и ее мужа:
— Уговорите Алексея Николаевича, ему надо уйти.
В конце концов Косыгин написал заявление об освобождении его от обязанностей Председателя Совета Министров СССР. «Мы с женой присутствовали при этом, — замечает Джермен Гвишиани. — Заявление было кратким, в нем ничего не говорилось о членстве в Политбюро».
Зная характер Косыгина, можно сказать, что он не держался за должность. Возможно, еще надеялся преподать своим соратникам моральный урок, пробудить в них чувства элементарной порядочности. Сам он в свое время дал такой урок министру путей сообщения И. Г. Павловскому. Этот эпизод запомнился Владимиру Николаевичу Новикову, свидетелю того телефонного разговора с Павловским.
«— Алексей Николаевич, разрешите представить документ об освобождении от работы и отправке на пенсию товарища Гундобина?
Нам было известно, что как первый заместитель Николай Алексеевич Гундобин большую часть времени работал практически за министра и вел всю работу по МПС. В тот момент он лежал с инфарктом после гибели сына. Алексей Николаевич, выслушав министра, резко ответил:
— Товарищ Павловский, а как бы вы реагировали, если бы во время пребывания в больнице вас сняли с работы?