11 500 квалифицированных рабочих с указанием специальностей запросил нарком боеприпасов Ванников. Спасенные люди, питерские мастеровые стали опорой многих трудовых коллективов.
Детей из Ленинграда отправляли отдельными эшелонами. В одном из них случилось ЧП.
«Москва, зампредсовнаркома Косыгину.
Начальник детского эшелона товарищ Капитонов сообщил, что в Рязани питание детского эшелона сорвано тчк Работники по эвакуации Рязани организовали обыск эшелона пытались отобрать продукты тчк Прошу принять меры Предисполкома Ленгорсовета Попков».
«Ленинград горисполком Попкову
Капитонов присвоил себе продукты предназначенные для детей зпт оказался проходимцем тчк Привлекается ответственности тчк обратите внимание подбор начальников эшелонов. Запредсовнаркома Косыгин» (там же. Л. 41–42).
Косыгин умел быть жестким, когда этого требовали обстоятельства.
Оценивая деятельность Косыгина в Ленинграде сорок второго года, Болдырев с полным основанием называет ее «самой яркой и трудной его работой, потребовавшей огромных усилий воли и физических сил». С такой же самоотдачей трудились люди рядом с Косыгиным. Он помнил об этом. В январе сорок пятого, узнав, что несколько товарищей обойдены наградами, распорядился представить их к награждению медалью «За оборону Ленинграда». Это были Михаил Романович Кузьмин, в то время, в сорок пятом, замнаркома внешней торговли, Иван Михайлович Максимов, председатель ЦК профсоюза рабочих-пожарников, генерал-майор Андроник Мелконович Петросян, работник Управления делами СНК СССР Михаил Абрамович Сиротин. Еще раньше по предложению Косыгина, Попкова и Капустина к боевым наградам представили водителей. Всего они вывезли из осажденного города 1 миллион 376 тысяч человек. Вывезли под бомбами и снарядами, минуя трещины и полыньи. Не всем удавалось добраться до заветного берега. Многие машины навсегда уходили под лед…
Алексей Николаевич Косыгин был так загружен текущими делами, что для «лирических отступлений» в прошлое у него не было времени. Но иногда какой-то внешний толчок — письмо из Ленинграда, выход книги о блокаде, редкий военный снимок, словно волшебный ключик открывал его душу, и он возвращался в те памятные дни.
В канун 30-летия Победы студенты Ленинградского текстильного института попросили Косыгина поделиться воспоминаниями о блокаде.
«Вы просите меня, чтобы я написал вам о своей работе в Ленинграде в тяжелый 1942 год, — ответил он. — В январе сорок второго года Государственный Комитет Обороны направил меня в Ленинград для руководства и принятия на месте необходимых решений по всем вопросам, связанным с эвакуацией населения и оборудования, а также по вопросам обороны Ленинграда. Написать кратко об этом крупнейшем, историческом в полном смысле этого слова событии невозможно. Изложение отдельных фактов и эпизодов не будет в достаточной мере характеризовать эту героическую эпопею. Несколько дней назад Лениздатом выпущена книга, рассказывающая об обороне Ленинграда в сорок втором году, о работе Ленинградской «Дороги жизни». В этой книге помещено мое краткое предисловие.
Примите сердечные поздравления с 30-летием Победы!»
Есть общее знание о событиях такого масштаба. Пискаревское кладбище… Дневники Тани Савичевой, маленькой девочки, потерявшей всех родных и близких и тоже умершей от голода. Надпись на Невском: «Эта сторона улицы наиболее опасна при артобстреле».
Есть детали, которые и через годы трогают так же, как тогда, когда услышал о них впервые. Немцы отпечатали пригласительные билеты на парад на Дворцовой площади и банкет в «Астории». И в этот же день Блокадный театр дает «Евгения Онегина». У Татьяны Лариной, вспоминает очевидец, была синяя от холода спина, пар шел изо рта… Зрители не могли аплодировать, только кланялись. Артистам дарили не цветы, а кусочки хлеба.
В блокадном Ленинграде работали школы, вузы, исследовательские центры… «В апреле 1942 г., проходя по Невскому, я прочитал в газете, что нам присуждена Государственная премия за разработку метода защиты кораблей». Нам — это группе молодых ученых из Ленинградского физико-технического института, которые разработали систему противоминной защиты кораблей, принятую на вооружение за три месяца до начала войны. А газету на Невском читал Анатолий Александров, будущий академик, будущий президент АН СССР, в те годы — один из сотрудников Игоря Курчатова. Занимались они ураном…