Главный Русский Поэт Александр Сергеевич Пушкин — «наше всё», внук абиссинского, ну или эфиопского негра. Вон Николай еще подскажет по-украински — «Сашко Гарматкин». И что теперь, как называть такого? Афро-африканецем? А, во-вторых — нет здесь Вашей Америки. НЕТУ! Европейцы и американцы есть, но собрались они совершенно на других основаниях. Так что заглохни ТЕ-ка, нетоварищ, с «этим вашим». Мы, русские — вообще самые толерантные на свете! И, если я негра называю негром, то в этом нет ему оскорбления. Оно толерантно обозначает чёрный по-испански. И это не толерантно указывать испанцу на каком языке говорить. А если я как-то умудрюсь того же Мумбая обозвать черномазым, то он, так же толерантно даст мне по лицу. И на этом вопрос будет закрыт. Да, Мумбаи?
— Ага, «Снежок». Легко! Со всей силы! И — с радостью!
— Вот, види те? Так что засунь ТЕ-ка свои прыжки с бубном подальше и не позорьтесь перед настоящими русскими. Какого бы цвета кожи они у нас тут не были. Андестенд-ферштейн?
Притих на время. Но не надолго, возмущение копит, скоро новым словесным поносом разродится.
Вот такого редкого «кадра» подобрали на родном острове нашего Мумбая и сейчас везем на Зеланд. Ох, чувствую, не приживётся у нас этот «перец». Или точнее «чеснок»? Перевели мне уже с английского его фамилию. Ну да, а как его ещё называть-то, если этот Юджин Горлик, бухгалтер какой-то фирмочки, типа «купи-продай», потомок русских эмигрантов в Америку, нам там встретился. Надо было оставить его одного и дальше, надо! Пусть бы «куковал», или «квакал» там один и дальше, но мы же, типа, гуманные. Ага… на свою голову. А теперь вот слушать его бред всю дорогу. Задрал уже своей «толерастией» этот либераст, три-два-раз* хренов!
* (Число π (пи) — математическая константа, выражающая отношение длины окружности к длине ее диаметра. В цифровом выражении π начинается как 3,141592…)
Ну таких«математических» интимных подробностей я про него не знаю, да и знать-то их не желаю, к нам он сладких подкатов не делал — опасается, но все равно — какой-то уж он «оччень протииивный». Не наш — одним словом, чужой и чуждый.
Вышли мы с Дома на двух лодках. На одной Николай и Халил, на другой мы с Мумбаем, как сказал про нас Кот — «два кислых друга». Расселись бы и по-другому, но нам обоим настоятельно рекомендовано в пути помириться. Да мы и помирились уже, чего там, слегка прикалываемся вот над этим новым для нас человеком. Он от одиночества и невозможности с кем-то пообщаться слегка двинулся, как мне кажется, и теперь, заполучив «свободные уши», несет всякую чушню и ахинею. Да пусть его, выговориться ему приспичило за все дни вынужденного одиночества, и недалеко уже осталось, скоро высадим и избавимся от болтливого мудака. Пусть там уже дальше датчане ему всё в голове на свои места расставят. Или цыгане румынские, те и вставить могут… Мне без разницы. Лишь бы не нам его дальше выслушивать про всякое дурное…
Генеральный план этого рейда таков: осматриваем все встреченные нами острова, свозим желающих переместиться на более крупный остров, ищем полезное нашей группе, столбим территорию, закрепляя её за нами окончательно. «Кто первым встал — того теперь и тапки!» Ну вот мы и там повсюду встаём. Надолго, а может статься — и навсегда. На все незанятые пока никем острова и скалы. За расширение ареала законные бонусы в поставку дают, да и нужно нам это.
Мумбаи, охотник-поисковик рейд-группы, боец, позывной «Мамба»
Так-то мне привычнее и спокойнее с Николаем в одной лодке в дороге быть, привык уже за прошедшие тут дни, но в этот раз наши командиры и вожди перерешили по своему и рассадили нас по разным. Им виднее, наверное это даже и правильно. Да и опыта — и здешнего, и как у охотника-добытчика, у меня всяко больше, чем, хотя бы, у Володьи. Когда мы с ним помирились он мне разрешил называть его Володей или Имиром, как мне удобнее. Так Имиром теперь и зову. Николай вот меня Мамаем называет.