– А ты почему Иру бабушкой обозвал? – спросила я.
– А кто она, по-твоему? Папина мама. Просто она говорит, что ещё молодая, и слово «бабушка» у нас запрещено…
Как они с Егором потом поговорили, я не знаю. В школу он на следующий день пришёл вполне целый и невредимый.
Теперь совсем другие времена. Теперь и не такие бабушки бывают. Бабушки теперь на скутерах ездят и под куполом цирка болтаются. Но, наверное, всё равно они не любят, когда их при посторонних называют бабушками. Наверное, они всё что угодно сделать готовы, чтобы только при посторонних быть Ниночками и Катями, а не бабушками. Хотя, если разобраться, ну чего такого уж неприличного в слове «бабушка»?
Поэтому, дружок, возьми на вооружение. На самый крайний случай.
Если у твоей бабушки есть жених, который думает, что она твоя тётя или даже старшая сестра, помни, что можно однажды открыть ему правду.
Если тебя обижает старший брат, а у него есть любимая девушка, тоже можешь ей нажаловаться. Уж она ему задаст!
Да и у мамы наверняка имеется лысый одноклассник в очках с толстыми стёклами, который дарит ей на 8 Марта фотоальбомы с видами пустыни Сахары. Предупреди маму, что наябедничаешь на неё лысому. Расскажешь, что она называет его чокнутым тюленем, а то и вообще каким-нибудь лысым чудовищем.
Ведь родители, бабушки с дедушками и братья с сёстрами жалуются на тебя друг другу. И ты жалуйся! Ябедничай!
Иногда можно. Только в самом крайнем случае. Когда другого выхода нет. Очень редко.
Но можно.
Ложь во спасение
Когда я была маленькая, моя мама работала учительницей английского языка в училище для медсестёр. Ей там ужасно не нравилось. Ну, заниматься английским с девочками – это ещё ничего. А вот всякие собрания, заседания и педсоветы мама просто терпеть не могла.
И вот однажды…
Пять уроков закончились. Половина второго. Мы с Иркой и Верой Ильинской идём по Садовому. В булочной куплены свежие булки с изюмом, идём и едим на ходу – красота, наслажденье, жизнь, товарищи, совсем хорошая, как верно заметил писатель Гайдар в рассказе «Голубая чашка».
Верка Ильинская грустит – получила двойку по математике, а дома её всегда ругают за плохие отметки.
– Везучая ты, Ксюшка… Никогда за отметки не ругают.
Да, за отметки меня не ругают. Но у меня свои, «личные» трудности.
Рано утром, когда я собиралась в школу, а мама – на работу в училище, она дала мне важное и ответственное задание.
– Сегодня у нас в училище после занятий собрание, – сказала мама. – Мне совершенно не хочется там сидеть лишних два часа. Поэтому, пожалуйста, Ксюша, когда придёшь из школы, позвони ко мне на работу, в учительскую, и скажи, что у тебя болит живот и что ты просишь меня скорее прийти домой.
– Но у меня не болит живот!
– А ты скажи, что болит. Это никакое не враньё, а ложь во спасение, – строго сказала мама. – Всё, ровно в полчетвёртого звони в учительскую. Я уже буду сидеть там у телефона.
Время подходит к половине четвёртого. Я в ужасе таращусь на телефонный аппарат и даже несколько раз снимаю трубку. Но я не могу!!! Все поймут, что я вру, и вообще, я стесняюсь.
Время идёт. Я мучаюсь.
Звонит телефон.
– Что это значит? – сквозь зубы, то ли от раздражения, то ли чтобы никто не услышал, шипит мама. – Я кому сказала? Немедленно звони сюда… Ой, что-то я волнуюсь, – нарочно громко и встревоженно говорит она теперь, наоборот, чтобы все слышали. – Дочка трубку не берёт… Ой… Она сегодня с утра что-то плохо себя чувствовала… Животик… А вдруг аппендицит?.. Она ведь там одна, нет у нас никого…
Мама приходит домой. Отпустили с собрания, ведь дома дочка одна с больным животиком.
– А если бы была война?! – взыскательно спрашивает она, и глаза у неё от злости становятся «зелёные, как крыжовник» (правильно папа в рассказах про Дениску написал). – А если бы фашисты тебя спросили, куда побежали партизаны? Ты бы тоже им правду сказала? Бывает просто ложь, а бывает ложь во спасение… Ты видела, что партизаны побежали в ту сторону. И вот приходят враги и спрашивают: «Куда побежали партизаны?» Ты что, им ответишь, как было на самом деле?
– Нет, – пищу я.
– Правильно! Ты скажешь врагам, что они побежали совсем в другую сторону, туда, где непроходимые болота, чтобы враги в них потонули. Это и есть ложь во спасение.
Мне очень стыдно, что я не умею врать, что у меня никак не получается научиться, я чувствую себя ужасно, ужасно виноватой и не решаюсь спросить у мамы: