Сложнее дело обстояло с самостоятельным движением лопастей. Вращать их руками оказалось довольно сложным делом. Лео соорудил хитроумную винтовую систему, которую можно было вращать ногами. Это оказалось заметно проще, но изобретатель решил пойти дальше. Он вспомнил ярмарочных белок, которые бегают в колесе на потеху публике, и соорудил такое же колесо для Бестолоччи. Эксперимент провалился. Кот оказался более умным, а главное — более ленивым животным, нежели белка. Он не стал бегать не только на потеху зрителю, но даже и для создания прохлады самому себе. Вместо этого Бес устроил показательный ор, а заодно расцарапал руки хозяину, когда тот извлекал его из колеса. Пришлось совершенствовать ножной привод.
В течение дня несколько раз заскакивала Джиневра — якобы чтобы повидать поклонника. Но Лео не обманывал себя: каждый визит Джинни заканчивала небрежным вопросом о богатом иностранце. А как только узнавала, что иностранец не появлялся, исчезала сама. Видимо, искала его по городу.
К вечеру ей надоело мотаться и выслушивать сплетни о заморском богатее, и Джиневра осела в мастерской Лео окончательно.
— У тебя, — призналась она, бросая в ротик спелые виноградинки, — самое прохладное место в городе.
— Это все от ветродуя, — объяснил да Винчи, потея и отдуваясь.
Он нашел довольно удобную форму привода: сам расположился на удобном сиденье, а ногами вращал педали, которые приводили в движение лопасти.
— Понятно. А можно эти штуки сверху чем-нибудь смазать? Очень скрипят.
Лео не успел ответить, потому что Джинни в свойственной ей непринужденной манере резко сменила тему.
— Интересно, а тот иностранец откуда? На рынке говорят, что из России, а в порту — что откуда-то с запада. Хорошо бы из России. Там холодно.
Женщина мечтательно вздохнула и попросила:
— А можно чуть побыстрее?
Лео поднажал на педали и вставил реплику:
— Лучше не ветродуй, а винтопед.
— Как скажешь, милый, — рассеянно ответила Джинни. — Я бы ходила там в соболях и пользовалась огромной популярностью. Мне знакомая рассказывала: в Москве все просто с ума сходят, увидев гостя из южной страны. Стражники на каждом шагу останавливают, адрес спрашивают...
Мечты будущей московской любимицы были прерваны приходом Медичи.
Его приход Лео обнаружил заранее, но не с помощью системы зеркал, а на слух.
— Леонардо, бездельник! — гремел хозяин города издалека. — Есть у тебя что-нибудь прохладительное? И почему ты до сих пор не изобрел что-нибудь от жа...
Медичи переступил порог мастерской и замер. Три секунды присевшая в поклоне Джиневра тешила себя иллюзиями, что Первый Гражданин очарован ее внешностью. Однако иллюзии были разбиты вдребезги восклицанием Медичи:
— Ветерок! Свежий ветерок! Лео, ты гений!
— Извините, что я к вам спиной и сидя, — ответил польщенный да Винчи, — но я должен вращать мой винтопед. Понимаете, создается разность давлений...
— Не понимаю, — честно перебил его Медичи. — Но я привел твоего коллегу, который точно поймет. Входите, синьор Иоганн.
В мастерскую вступил сухонький старичок с орлиным носом. Несмотря на жару, его черный камзол был застегнут на все крючки. В руке гость держал чемоданчик из хорошей кожи.
— Гуттен таг, — поклонился синьор Иоганн.
Иностранная речь произвела на Джинни мгновенное омолаживающее действие. Она вся подобралась, расправила плечики, приняла наиболее выгодную позу и главное — нацепила одну из самых обворожительных улыбочек.
— Джинни, — проворковала она и произвела контрольный всхлоп ресничками.
Иностранец судорожно сглотнул.
— Херр Иоханн Гуттенберг, — произнес он внезапно охрипшим голосом.
— Видите, — сказал Медичи, — очень простой язык: гуттен таг, гуттен берг. Думаю, вы быстро поладите. Джиневра! Я вообще-то Лео имел в виду!
Но Джинни уже вела стрельбу глазками на поражение. Тело гостя пришлось оттаскивать насильно.
— Я говорю, — крикнул Медичи Иоганну в ухо, — пообщайтесь с коллегой!
— Яволь, — пробормотал тот, очумело глядя на Джиневру.
— Этот херр, — пояснил глава государства, — тоже изобретатель. И такой же неисправимый романтик. Хочет втюхать нам какую-то печатную машину. Друк, да, Иоганн?
— Я! Я! — иноземец никак не мог оторваться от созерцания Джинни. — Друкмашине!
— Друк? — переспросил Лео. — Джинни, это точно русский! «Друг! Товарищ! Балалайка! Дыба!»