Медичи был известным любителем кулинарии и знал все возможные рецепты. Вареного теста в его практике еще не было.
— Можно попробовать? — с неожиданной ноткой неловкости спросил диктатор. Когда дело касалось вкусной еды, он становился сущим ребенком. Это было его слабостью.
— Да, конечно, — со страхом ответил Лео.
Медичи положил себе в тарелку вареного теста и попробовал кусочек.
Леонардо затаил дыхание. «Если что, — подумал он, — тело ночью закопаю где-нибудь. Или нет, сначала немного поизучаю анатомию человека».
До каннибализма Лео додуматься не успел: диктатор неожиданно произнес:
— Ого! А соли у тебя нет?
Посолив, Лоренцо принялся наворачивать новое блюдо с таким аппетитом, что да Винчи не выдержал и стянул несколько кусочков. На его голодный желудок они оказали божественное действие.
— Первый раз вижу такой рецепт, — заявил Медичи, вылизывая тарелку. — Неужели сам придумал?
— Сам, — соврал Леонардо, непроизвольно проглатывая слюну.
— Предлагаю назвать блюдо в честь моего дедушки: Макарони, — диктатор огляделся. — Добавки нет?
У да Винчи свело скулы, и он только помотал головой.
— Жаль. Вот это настоящий прорыв! А ты мне про аэродинамику талдычишь. Нет, макароны — вот изобретение, достойное саммита! Мы всем утрем нос! Пусть себе с колоколен прыгают.
В порыве сытого добродушия Медичи приобнял Леонардо:
— Поверь моему опыту: немного раскрутки, реклама в нужных местах — и макароны станут настоящим символом современной Италии! Это то, что мне нужно! И до чего же вкусно!
В животе изобретателя утробно заурчало.
— Везунчик ты, Лео, — сказал Лоренцо. — Я уже думал отругать тебя за неудачу. Не знаю, как первая страница в летописи, а последняя, кулинарная, страничка в журнале нам обеспечена. Но это не значит, что работы над летательным аппаратом с тебя снимаются. После Дня Республики будь готов к новым испытаниям.
После ухода демократического тирана да Винчи обратился к коту:
— Что щуришься? Ну да, от неприятностей ты меня спас. Допустим. А от голодной смерти? Зачем все тесто в воду покидал?
— Муррр, — ответил Бес и прищурился.
Лео проследил кошачий взгляд. Под столом валялась нетронутая порция сушеного теста.
* * *Наступил День Республики. В честь такого события состоялся грандиозный фейерверк, были традиционные медведи и католический хор, но венцом мероприятия стали не они, а товарищеский матч в «бычий пузырь».
Посмотреть на диковинную игру собрались многие иноземные правители. Английскому послу игра очень понравилась. Но по традиции он был скуп на комплименты: называл игру на свой дурацкий манер футболом, исподтишка делал какие-то записи. Видимо, правила записывал.
Больше других идея футбола захватила мецената Людовико Сфорца.
— Брависсимо! — не находил слов Сфорца. — Неужели эту игру придумал обыкновенный человек?
— Мой двор славится своими изобретениями, — с удовольствием ответил Медичи. — Попробуй макароны. Завтра о них напишут в европейской летописи.
— Вкусно, — проглотил несколько макаронин Людовико. — Только, знаешь... соуса здесь не хватает. Так я насчет «бычьего пузыря». А что если на годовщину основания Милана мы устроим товарищеский матч между вашей футбольной командой и моей?
— У тебя есть команда?
— Будет. Наберу десяток легионеров из своего войска.
— Боюсь, у тебя ничего не выйдет. Патент на изобретение принадлежит лично мне.
— И почем патент?
— Я сам купил его за два мешка золота.
— Плачу три мешка....
— По рукам, — обрадовался выгодной сделке Медичи. — Только не пойму, зачем тебе это нужно?
— Создам самую лучшую в мире команду. Назову ее в честь родного города — «Милан». В ней станут играть все мои родственники — Индзаги, Джилардино, Шевченко... это очень дальний родственник, аж из Украины. Настанет время, когда весь мир будет поклоняться моему творению. Вот тогда все узнают, какой прозорливый гений был Людовико Сфорца!
— Ну-ну. Только деньги вперед....
Глава 5 Шифровальщик
Расшифровать иероглифы намного проще,
если знаешь, что там написано слово «Птолемей».
Ж. Ф. Шампольон, известный египтолог
— Видел бы ты сейчас свою морду, Бес! — рассмеялся Лео, когда его кот в очередной раз не смог поймать присевшую на подоконник синицу.
Все утро она упорно подлетала к открытому окну, словно дразня бедное животное. Кот, повинуясь охотничьему инстинкту, обострившемуся в результате нерегулярной кормежки, замирал, подкрадывался, но никак не успевал совершить последний прыжок. И выражение разочарования на его морде было совсем человеческим.