Брэнд Нокдаун и Ко
"Кот да Винчи"
Пролог
Бойся данайцев, предоплату дающих.
Принцип торговли
троянской лиги купцов
«Если посмотреть на Италию с высоты птичьего полета, — подумал Лео, — то наверняка выяснится, что она похожа на мой сапог. Нутром чую».
Аргумент был весьма сомнительным: в данный момент на Италию Лео смотрел с высоты птичьего шага, причем приподнявшись на цыпочки. А все потому, что окна его мастерской не более чем наполовину возвышались над мостовой. Только что по ней процокала каблучками пара хорошеньких девичьих ножек. К сожалению, мимо Лео...
Великий Леонардо да Винчи (как любил называть себя Лео при посторонних) отвернулся от среза мостовой — там как раз прогромыхали ботфорты патруля — и вздохнул. К сожалению, все остальные и не думали звать его великим Леонардо. Иногда звали «художником», иногда «мазилой», но чаще всего — «бестолочью». «Сами вы бестолочи! — тут же мысленно возразил всем остальным Лео. — Через пятьсот лет эти наброски будут продаваться на каком-нибудь "Сотбисе" за миллионы долларов!»
Художник прошелся вдоль холстов, расставленных у стенки. Покупатели почему-то не соглашались платить за будущие раритеты даже ту цену, на которую первоначально договаривались. Им требовались не гениальные эскизы, а банальные, совсем не талантливые, но зато законченные картины маслом. Леонардо с удовольствием исполнил бы их желание, но идеи так и распирали его. Руки только начинали творить, а мысли уже перескакивали на какое-нибудь новое изобретение, уводя за собой и руки.
Да Винчи покосился в угол, где хранились незавершенные поделки: полуразобранные самостукающие барабаны валялись поверх каркаса автоматической швейной машины, а в чертежи механического вычислителя был завернут прибор неизвестного самому изобретателю назначения. Впрочем, прибор пока тоже не работал. Все потому, что руки Лео успевали сделать только заготовку изобретения, а в голове уже появлялся замысел очередной гениальной картины.
Леонардо посмотрел на свои руки и произнес вслух:
— Все ясно! Проблема в руках. Не в смысле «у меня в руках решение», а в смысле «у меня проблема с руками». Они не успевают за ходом мысли. Значит, нужно придумать приспособление для рук, они начнут действовать быстрее, и тогда проблема будет у меня в руках...
Язык Лео еще не завершил фразу, а руки уже шарили вокруг в поисках куска бумаги, на которой нужно зарисовать сотни идей, вспыхнувших в голове.
— Вот так, — бормотал он, делая стремительные чертежи, — не придется ждать пятьсот лет... Будет мне и «Сотбис»... будут и миллионы долларов...
На мгновение изобретатель замер.
— Какой «Сотбис»? — сказал он себе строго. — Что за доллары?
Мысль Лео всегда опережала время, но иногда на слишком большие периоды. Да Винчи помотал нестриженной головой, выбрасывая из нее идеи грядущих веков, и вернулся к схеме ускорителя рук.
Однако сосредоточиться ему не дали.
В дверь постучали. Стук был не слишком громким (значит, не кредитор), не условным (не вечно выходящая за кого-то замуж подруга Джиневра), но слегка самоуверенным. Так стучали заказчики, которые приходили к Лео впервые. Да Винчи принял по возможности величественный вид и направился к двери.
За ней оказался мальчишка лет двенадцати, чернявый и с услужливой улыбкой. Больше всего он напоминал приказчика цветочной лавки.
— Ты кто? — спросил Леонардо, стараясь не уронить величия.
— Добрый день, достопочтимый синьор, — ответил мальчик. — Я Пьетро, работаю приказчиком в цветочной лавке напротив.
«Я гений», — констатировал факт Лео.
— Ну? — уточнил он у мальчика цель визита.
— Хозяин хочет заказать у вас рекламу, досточтимый синьор. Даст два золотых.
— Передай хозяину, что меньше чем за пять я работать не буду.
— Передам, синьор да Винчи. Только он все равно даст два.
Лео изобразил на лице муки внутренней борьбы. Приказчик Пьетро продолжал смотреть с профессиональной вежливостью. В цветочных магазинах умеют с одинаковым выражением участия составлять и свадебные букеты, и погребальные венки.
— Ладно, — сказал Леонардо после приличествующей случаю паузы, — но без задатка я работать не буду.
Вежливое участие на лице мальчика сменилось вежливым сомнением. Однако в этом пункте Лео был непреклонен: задатки служили единственным постоянным источником его дохода. До окончательного расчета дело не доходило никогда. Поэтому художник в меру резко хлопнул дверью и вернулся в центр комнаты. Там он остановился и наморщил лоб.
— Вот поганец, — сказал он, — совсем с мысли сбил. Я что-то рисовал? Или изобретал? Или разрабатывал концепцию?
Взгляд Лео упал на почти завершенный чертеж.
— Ускоритель рук! Ну конечно!
Но тут в дверь постучали вторично. Леонардо зажмурился, стараясь не упустить мысль, и на ощупь открыл дверь.
— Это задаток, — сказал голос Пьетро, — держите.
В свободной руке да Винчи оказалось что-то теплое и мягкое. Лео покрепче сжал его и захлопнул дверь без лишних разговоров — мысль все еще билась на периферии мозга. Он бросился к чертежу, попытался нащупать перо, но не смог. Правая рука по-прежнему сжимала что-то теплое и мягкое.
Лео открыл глаза.
— Мяу, — сказал задаток.
Мысль на прощание всплеснула в области мозжечка и исчезла окончательно.
— Ты кто? — спросил Леонардо у полосатого котяры.
— Мяу, — повторил тот.
Лео стало стыдно за глупый вопрос, и он выпустил задаток из рук. Кот грациозно плюхнулся на все четыре лапы, сел и внимательно осмотрелся.
— Мммяу, — протянул он, как показалось да Винчи, с ноткой сомнения.
Леонардо с присущей ему гениальностью тут же сообразил:
— Жрать, что ли, хочешь?
Кот поднялся и прошелся по ногам нового хозяина.
— Понятливый. Ладно, посмотри в чулане. Там, кажется, есть мышиное гнездо.
Кот немедленно потерял всю понятливость и принялся бессмысленно таращиться.
— Что глядишь? Еды нет, ясно? Заказов нет — вот и еды нет...
— Мяаааау!
— Черт! — хлопнул себя по лбу художник. — Заказ-то как раз есть.
Он подошел к мольберту, взял с него холст с набросками несостоявшейся рекламы несостоявшейся общественной столовой № 2... и застыл с ним в руках.
— Гениально, — прошептал он, — вот здесь — Иисус, этих оденем в хламиды апостолов...
В этот момент Лео почувствовал резкую боль. В первый миг он принял ее за укол совести, но во второй засомневался: совесть редко дает о себе знать укусом за голень. Да Винчи опустил глаза и обнаружил у своих ног истинную причину боли — полосатого кота. Тот явно был недоволен, что его хозяин отвлекся от главной задачи — зарабатывания пропитания.
— Ладно, — решил Леонардо, — как-нибудь потом.
Он укрепил на мольберте чистый холст и прищурился.
— Цветочная, значит, лавка... Цветы... Джиневра обиделась, что я на ее последнюю свадьбу не принес цветов... О! Изображу-ка я здесь Джинни!
Он нанес несколько быстрых и четких линий, отступил на шаг и сказал:
— Руки... у нее необыкновенные руки... нужно... нужно... Минуточку, я же хотел изобрести ускоритель для рук!
Леонардо решительно отложил кисть и осмотрелся. Чертеж нашелся не сразу, хотя и лежал в центре комнаты: поверх схемы ускорителя рук устроился кот с явным намерением вздремнуть. Выдернуть бумагу из-под наглого животного не удалось: котяра немедленно выпускал когти и впивался в гениальную схему. По той же причине Лео не смог поднять кота над чертежом. Провалились и попытки сманить или согнать дареного кота.
В конце концов Леонардо это надоело, и он вернулся к картине. Целых две минуты да Винчи сосредоточенно трудился над лицом подруги, которая должна была своим цветущим видом привлекать любителей маргариток и хризантем, но потом вдруг вспомнил о давней идее — возможности без травм прыгать с крыш. Многие мужья Джинни не понимали, что на дворе Ренессанс, и вели себя очень по-хамски. Дорисовывая шаль на плечах подруги, да Винчи вдруг сообразил, как сделать прыжок с большой высоты безопасным. Он снова отложил кисть, отправился на поиски отреза материи, которую ему как-то дали в качестве задатка, — и обнаружил поверх него другой задаток, который сидел и неспешно умывал хитрую морду.