Расшифровать иероглифы намного проще,
если знаешь, что там написано слово «Птолемей».
Ж. Ф. Шампольон, известный египтолог
— Видел бы ты сейчас свою морду, Бес! — рассмеялся Лео, когда его кот в очередной раз не смог поймать присевшую на подоконник синицу.
Все утро она упорно подлетала к открытому окну, словно дразня бедное животное. Кот, повинуясь охотничьему инстинкту, обострившемуся в результате нерегулярной кормежки, замирал, подкрадывался, но никак не успевал совершить последний прыжок. И выражение разочарования на его морде было совсем человеческим.
— Нет, я тебя все-таки нарисую, — решил Лео и тут же принялся за работу.
Пока он делал набросок, синица снова прилетела на окно. И вслед за разочарованным котом в блокноте появились насторожившийся, крадущийся, прыгающий и зализывающий ушибленный бок.
Малевать шаржи на Бестолоччи оказалось куда более интересным занятием, чем писать портрет Моны Лизы с воображаемой натуры (оригинала художник пока так и не увидел).
— А ведь можно сделать целую серию рисунков для детей о том, как кот ловит птичку, — осенило вдруг Леонардо. — Или даже лучше не птичку, а мышку. Тогда обоим животным можно придать выразительные, человеческие черты.
Лео стремительно перелистал блокнот, и новая идея вспыхнула в его гениальном мозгу: если нарисовать побольше картинок, изображающих последовательность движений кота, и быстро-быстро менять их, у наблюдателя сложится иллюзия движения животного. И можно будет показывать целые сценки, наподобие театра масок. Дети будут визжать от восторга. Остается только придумать простые и запоминающиеся имена для кота и мышонка.
— Я ведь и раньше замечал, что многие люди чемто похожи на животных! — продолжал фонтанировать идеями Лео. — Например, наш булочник Томазо — вылитый кот. Ленивый, плутоватый и при этом какой-то невезучий. А соседский мальчишка Джеронимо напоминает маленького, шустрого и неунывающего мышонка. Пожалуй, так я и назову своих героев. По-моему, звучно получается: «Приключения Томазо и Джеронимо». А ты, Бес, как думаешь?
Кот не удостоил хозяина ответом. Он притаился у окна, рассчитывая в следующий раз застать нахальную синицу врасплох.
Возможно, засада и увенчалась бы успехом, но в этот момент кто-то постучал в дверь. И Бес направился вслед за хозяином в прихожую в робкой надежде, что посетителем окажется приказчик из мясной лавки или торговец свежей рыбой. Увы, судьба сегодня безостановочно смеялась над несчастным котом.
— Ах, Джинни, как хорошо, что ты зашла! «Здравствуй, чужая милая!» — начал напевать Лео незатейливый мотивчик.
Бестолоччи радости хозяина не разделял. Вечно «чужая милая» подруга хозяина баловала котика вкусностями только при наличии богатого и щедрого мужа. Сейчас она являлась супругой Джанкарло — человека обеспеченного, но жадного. Поэтому Бес равнодушно махнул хвостом и направился назад к окну.
— Послушай, Джинни, что я только что придумал! — Лео не терпелось рассказать о своей новой идее. — Представь себе...
— Ах, Лео, мне сейчас не до твоих фантазий, — вздохнула девушка его мечты, усаживаясь на диван, и несколько картинно приложила платок к глазам. — У меня такое горе!
Умение общаться с женщинами не входило в число талантов великого художника. А с плачущими женщинами — в особенности. Простояв столбом пару минут, Лео наконец догадался задать ожидаемый вопрос:
— Так что с тобой случилось, Джинни?
Джиневра еще раз вздохнула и, не забывая промакивать глаза платком, начала рассказ то ли вопросом, то ли утверждением:
— Ты же знаешь, Лео, какие ужасы творятся сейчас в городе?
По выражению лица художника она поняла, что это был все-таки вопрос.
— После покушения на дона Лоренцо каждый день кого-то арестовывают, всюду идут обыски. Вот и к моему Джанкарло вчера тоже приходили.
Девушка говорила быстро, но Лео застрял в самом начале ее фразы:
— Покушение?
— О, мадонна Литта! — удивилась Джиневра. — Неужели ты не слышал об этом? И о чем ты только думаешь?
— Ну я же пытался тебе рассказать, — тут же оживился художник. — Представь себе площадь, на которой растянуто огромное белое полотно...
— Я сейчас могу представить только площадь, на которой отрубают голову моему Джанкарло, — опять перебила его Джиневра. — У него в письменном столе нашли листок бумаги с какими-то странными значками. И теперь дон Лоренцо уверен, что мой муж тоже участвовал в заговоре.
— А он участвовал? — на всякий случай спросил Лео.
— А я знаю? — теперь Джинни заплакала по-настоящему. — Письмо никому так и не удалось прочитать. Завтра Джанкарло будут судить, и если он не сумет оправдаться, ему точно отрубят голову. А я не хочу становиться вдовой. Я еще ни разу не была вдовой.
— Но ты же разводилась уже раз шесть... или десять?
— Ты не понимаешь! Стать вдовой казненного преступника! Никто после этого не решится взять меня замуж! — Джиневра вцепилась в рукав куртки художника. — Лео, ну сделай же что-нибудь!
Ради подруги да Винчи был готов на любые подвиги. Даже забыть на время о веселых приключениях кота и мышонка. Лео обдумал проблему и нашел гениальное в своей простоте решение:
— Ну хочешь, я на тебе женюсь?
От неожиданности Джиневра даже перестала плакать. Она обвела глазами бедную, заваленную рисунками, чертежами и разными поделками комнату художника, словно в первый раз оказалась здесь, и с нежностью произнесла:
— Нет, дурачок, на это я никогда не соглашусь. Я слишком люблю тебя, чтобы так наказывать.
О том, что он и за год не заработает столько, сколько она привыкла тратить за неделю, Джиневра тактично промолчала.
— Ты лучше прочти это проклятое письмо, — попросила она, поглаживая рукав куртки, который только что готова была разорвать. — И все поймут, что Джанкарло ни в чем не виноват.
— Но как же я его прочту, Джинни? Я ведь ничего не понимаю в шифрах.
— Так соври что-нибудь. Ты же у меня такой фантазер! А проверить твои слова все равно никто не сможет.
Лео не нашел что возразить подруге. Как уже было сказано, он не умел спорить с плачущими женщинами.
— Хорошо, Джинни, я что-нибудь придумаю.
За прошедшие со дня покушения две недели судебные процессы успели превратиться в нечто привычное, обыденное и перестали волновать публику. Народу в большом зале замка Медичи собралось немного. Кучка унылых личностей с коряво написанным плакатом «Свободу узникам совести», чуть более многочисленная группа крепких парней с красивым транспарантом «У нас "ни за что" не сажают», плюс пара известных городских сплетников. Остальные присутствовали на заседании по необходимости — сам подсудимый, его супруга, секретарь суда, адвокат, обвинитель, дон Лоренцо со своими приближенными и представитель епископа.
Лео скромно сидел в сторонке и рисовал забавные фигурки тщедушного обвинителя и тучного адвоката, горячо спорящих между собой. А спор этот, похоже, зашел в тупик.
— Законопослушному гражданину незачем скрывать свои мысли и чувства! — утверждал обвинитель.
— Не спорю, — соглашался адвокат, — но ведь мой подзащитный не писал и не читал этого письма. Он даже не знает, кто мог его прислать.
— Но он хранил дома документ явно антиправительственного содержания, — наступал первый.
— Как раз этого-то мы и не можем с уверенностью утверждать без заключения эксперта, — не сдавался второй.
Эксперт, личный шифровальщик Лоренцо Медичи, с кислым видом вынужден был признать свое бессилие:
— Это письмо невозможно прочитать с помощью известных мне шифров.
— Значит, он точно виновен, раз пользовался таким сложным кодом! — не выдержал ожидания дон Лоренцо. — И я заставлю его признаться. Как говорили наши предки: «Види вици парабеллум». Что означает: побеждает тот, кто вооружен. А я вооружен очень хорошо. На моей стороне и бог, и закон, и справедливость. Не так ли, святой отец?