Точчино скривился уже злобно.
— Протестую, — сказал он. — Солдаты — народ темный. Они не смогут хранить государственную тайну. Нужно нанять...
Слово «нанять» сразу настроило собрание против генерала. Остаток доклада да Винчи провел триумфально. Как только он чувствовал, что доброжелательное отношение ослабевает, тут же говорил «бесплатно», «экономия» или, на худой конец, «по ценам ниже рыночных». Именно так советовал герцог Сфорца.
Но по окончании доклада Точчино снова вставил свое предложение:
— Не хотите нанимать? Не надо. Но я требую, чтобы испытания совершенно секретного оружия производились совершенно секретно. Ночью!
Комиссия синхронно пожала плечами.
— Ночью так ночью. — сказал казначей?
К такому повороту Лео не был готов.
— Ночью нельзя, — бормотал он. — Как же ночью? Солнца ведь не будет!
— Давайте закругляться, — заявил Медичи, — целый час уже болтаем. Кто за проведение испытаний ночью? В принципе, достаточно одного голоса. Моего.
Члены комиссии начали подниматься с мест. Заметив, что диктатор уже тянет руку вверх, Леонардо крикнул:
— Нельзя! Ночью будет дороже церетели парибус.[20]
Лоренцо Медичи захлопал глазами. От изобретателя он не ожидал даже такой,
весьма приблизительной, латыни. Комиссия насторожилась.
— Ночью дороже, — продолжал говорить Лео, — потому что… потому что понадобятся дрова и факелы. Это не позволит выйти на рентабельность.
Последней фразе его тоже научил Сфорца. Как и предупреждал герцог, фраза возымела магическое действие: члены комиссии стали важно кивать головами.
— Ладно, — решил Медичи, — днем так днем. Заодно и я смогу лично все посмотреть.
Хорошо, что торговец зеркалами не видел, что произошло с его товаром. Треснувшие зеркала разрезали на одинаковые куски размером метр на метр и раздали солдатам генерала Точчино. Между солдатами метался Лео, выстраивая их по особой, одному ему ведомой системе. Постепенно почетные гости, скучающие на холме, стали понимать, чего добивается изобретатель. Солдаты держали вверенные им куски под строго определенным углом, так что из каждого взвода получалось сферическое вогнутое зеркало. Вернее, должно было получаться, но не получалось — солдатам было жарко, они быстро уставали и, как только да Винчи отворачивался, норовили положить зеркала на землю или хотя бы сунуть под мышку.
Да Винчи суетился, тревожно поглядывая на солнце, — момент истины должен был наступить ровно в полдень. За пятнадцать минут до времени «Ч» система была, наконец, выстроена Солдаты замерли в предписанных позах.
— И что? — крикнул Медичи через пять минут. — В чем поражающая сила?
— Подождите! — отозвался Леонардо. — Ровно в полдень сработает.
— И это, — пробормотал диктатор, — то самое мгновенное бесшумное незаметное оружие?
С тех пор, как до него дошли слухи о предстоящем дезертирстве да Винчи, Лоренцо заметно охладел к изобретателю.
Генерал Точчино иронически пожал плечами, как бы говоря: «Я же предупреждал!»
— Зато дешево, — упрямо заметил главный казначей, обмахиваясь квартальным отчетом.
Медичи даже под балдахином страдал от полуденной жары. Теперь он жалел, что не согласился на ночные испытания.
Десять минут тянулись как десять лет без права переписки. Леонардо застыл в двух шагах от кучи хвороста — именно на ней должен был сфокусироваться гигантский солнечный удар. По мере приближения к полудню к куче начали подкрадываться солнечные зайчики-переростки от сферических зеркал, созданных по рецепту Архимеда.
Вот они сползлись вплотную... Вот совсем близко... Зайчики сползлись в одну точку... Леонардо затаил дыхание. И таил его до тех пор, пока зайчики не стали расползаться. Костер так и не вспыхнул.
— Это не оружие, — сказал всенародный диктатор, — а конфуз корам попули.[21]
— Это вы правильно заметили, — поддакнул генерал, — насчет попы.
— Зато бесплатно, — без особой радости в голосе произнес главный казначей.
— Это ж сколько денег понадобится, — Леонардо повесил буйну голову, которая сейчас была тихой как никогда. — Аванс нужно вернуть. За зеркала заплатить. И жрать нам с тобой, Бес, что-то нужно.
Кот, уловив главное в речи хозяина, начал активно тереться о ноги.
— А все ты! — Лео сердито пнул Бестолоччи ногой.
Тот настолько офонарел от такого обращения, что даже мяукать не стал — сел посреди комнаты и стал моргать на Леонардо недоуменными зелеными глазами.
— Конечно, ты! Кто мне подсунул эту сомнительную идею по поводу энергии Солнца? И потом... Допустим, книгу Архимеда принес не ты. Допустим. Ну и что? Ты же мог порвать ее! Укусить моего полоумного учителя! Еще что-нибудь устроить, чтобы отвлечь меня! Мог? Отвечай, животное, когда с тобой говорит человек!
— Моуу, — неопределенно ответило животное.
— А почему не сделал? Почему не подсказал, что зеркала нужно делать не сферическими, а параболическими? Или даже гиперболическими?
Лео на секунду перестал ругаться и романтически произнес:
— Здорово звучало бы: «Гиперболоид инженера да Винчи». А из-за некоторых безответственных котов у меня осталась только стопка кусков стекла, которую я смогу продать разве что за пару золотых. Идиот!
Бес сообразил, что его оскорбляют, и лениво побрел в угол, где были сложены зеркала. Однако Леонардо не собирался так просто закончить воспитательную беседу. Он подкрался к Бестолоччи, схватил его за шкирку и понес к верхнему из зеркал.
— Полюбуйся на свою тупую наглую рожу! — потребовал хозяин.
Кот с интересом уставился в потолок.
— Не-е-ет! В глаза! В глаза эти бесстыжие смотри!
Лео начал тыкать Беса в зеркальную поверхность. Кот фыркнул и растопырил лапы. Леонардо не унимался. Тогда Бестолоччи сдавленно зашипел и коротко взмахнул лапой...
...Сидя в куче осколков, да Винчи грустно рассуждал:
— Ну и кто ты после этого?
Кот не ответил. Он прятался где-то за шкафом.
— Вообще-то, — признал Леонардо, — ты гений. Одним ударом расколошматить все зеркала до единого... Это ж надо было знать, куда бить! Теперь я тебя точно утоплю.
Изобретатель поднялся с пола, схватил какую-то палку и двинулся к шкафу. От свидания с морскими глубинами Беса спасло только появление Джиневры. Красотка держала в руках щепотку пудры.
— Ой, — сказала она, — зеркало разбилось. Это плохая примета, быть беде... — Джиневра огляделась. — Судя по всему, бед будет много.
— Я даже скажу, какая беда будет первой в списке, — порыв Лео угас, и он снова сел на пол. — Явятся люди генерала Точчино и уведут меня в казематы.
— Может, все еще обойдется? — Джинни всегда была оптимисткой. — Может, не уведут?
— Может, и не уведут. Повесят прямо во дворе.
Джиневра поняла, что любимый срочно нуждается в поддержке. Обнять его она не могла — руки были заняты, — и Джинни произнесла как можно бодрее:
— Если это случится, я с послезавтрашнего дня объявляю мораторий на свадьбы. Целый год буду жить с одним мужем!"
— Я тронут, — сказал Леонардо мрачно.
— Подари мне что-нибудь на прощание, — попросила Джинни и произвела несколько трогательных взмахов пушистыми ресницами.
Изобретатель почувствовал, что обижаться на нее невозможно.
— Хочешь, изобрету для твоих ресниц несмываемую тушь? И назову ее в твою честь — «Максфактор».
— Очень мило, — улыбнулась Джиневра. — Сделай мне лучше мешочек для пудры! Тогда я смогу хоть обнять тебя на прощание.
Художник осмотрелся. Материал для сумочки он не заметил, зато под стулом обнаружилась! коробочка орехового дерева. Кажется, из нее да Винчи собирался изобрести что-то музыкальное. Или вычислительное? Лео не стал напрягать память. Он выудил коробку и тщательно (по своим меркам) вытер ее. Потом огляделся, выбрал один из осколков зеркала, который подошел по размерам, и вставил его в крышку с внутренней стороны.