— Ну, мы-то не римляне... — заметил Лео. — Мы флуоресценции... филуменисты... флорентинцы!
— Водички дать? Ну-ну. Смотри сюда, — Тосканелли указал пальцем на тонкий перешеек между Африкой и Азией рядом с Суэцким заливом. — Вот канал! Правда, он уже давно не функционирует. Да и вообще — это Османская империя... Но это уже не наши проблемы. Наше дело — предложить.
— Ладно, — согласился Лео.
После чего нарисовал на новом листе римскую цифру «два» и старательно вывел своим фирменным зеркальным почерком: «Выбить османов из Малой Азии. Очень быстро прорыть Суэцкий канал. Экономия — 8 000 км чистого времени».
— Что за абракадабра? — удивился Тосканелли, заглядывая Лео через плечо. — Тебя кто писать учил?
— Во-первых, — Лео довольно оглядел результат каллиграфических трудов, — никто не догадается. Идеи в наше время знаете сколько стоят!
— Пятьдесят золотых.
— Вот-вот. А во-вторых, я все равно по-другому писать не умею.
Леонардо возвращался домой по темным и узким улочкам. В голове его светлело, и он заметил, как темно вокруг. «Неплохо было бы придумать какое-никакое освещение в городе», — подумал он без особого энтузиазма. Нынешняя власть бытовым удобством простых граждан не интересовалась, а потому вечерами город освещался только во время праздничных фейерверков.
«Кстати, это идея, — ухватился Лео, — нужно напридумывать для синьора Медичи праздников на каждый день, и проблема постоянного вечернего освещения будет решена». Он уже начал было придумывать поводы и названия для ежедневных салютов, но неожиданно его окружили темные личности в не менее темных масках.
— Слышь, брателло, — просипел один из них, — это ты, что ли, Леонардо из Винчи?
Лео еще не совсем пришел в себя, поэтому честно брякнул:
— Ну я. А в чем, собственно, дело?
Темные личности с хрустом размяли суставы.
— Давно работаем? — поинтересовался главарь.
— Не работаем, а творим! — Лео начал нервно оглядываться.
Люди в темной униформе обступили его плотным кольцом. В мозгу да Винчи откуда-то из будущего появилось слово «Сталинград».
— Ну и че ты творишь? — даже в темноте острый глаз великого художника рассмотрел не менее острый нож в руках одного из налетчиков. — Ты когда свою лавку открыл?
— Не лавку, а мастерскую, — нервно поправил Лео.
— Тем более. Уже два года работаешь. Забыл, что надо делиться?
— С кем это? — учитывая хроническое финансовая несостоятельность, перспектива делиться с кем-то Лео не радовала. Ему вполне хватало кота.
— О Моне Лизе слышал?
— Нет, — Лео лихорадочно продумывал варианты спасения.
В голове вертелись гениальные, но несвоевременные идеи о ранцевых реактивных двигателях, кнопках вызова полиции и каких-то Робокопах.
— Ничего. Придет время, и о ней узнает весь мир, — главарь явно гордился своей неведомой хозяйкой.
Наконец Леонардо в вихре мыслей выловил рациональную.
— Мальчики, я не понял, что за проблемы? У меня крыша — сам Лоренцо Медичи!
Обычно имя всенародно избранного диктатора наводило священный трепет на жителей Флоренции, но, видимо, эти были не местные.
— Медичи нам не указ, — просипел главный, однако личности по бокам все-таки отступили на шаг, и это позволило Лео занять оборону у ближайшей стены. — Короче. Денег с тебя пока мы не требуем. Нарисуешь портрет хозяйки.
— Ээ, ну это... — Лео был явно обрадован переходом разговора в безопасное русло и тем, что грабить его (хотя и пока) не собираются. — Можем обсудить. Обычно за индивидуальный портрет я беру...
— Ты тупой? — сиплый сипел уже почти над ухом.
— Я гений, — без особой уверенности возразил да Винчи.
— Так вот, Гена, ты не понял. Эта работа является гарантом твоей личной безопасности на первое время, — главарь с заметным трудом произнес явно заученную фразу. — Нарисуешь портрет, и трогать тебя никто не будет... пока, — злорадно добавил он через паузу. — Так что завтра к тебе придет человек и сообщит, когда мадонне Лизе будет удобно посетить тебя.
— Я буду жаловаться Медичи! — едва успел крикнуть Лео, но сиплый лишь рассмеялся, и темные личности растворились в ближайшем переулке.
«Нет, — подумал Леонардо, — нужно срочно обсудить с правителем Медичи вопрос освещения улиц». Великий изобретатель решил даже предложить лозунг из своего золотого запаса (так уж и быть, безопасность — дело всенародное, как выяснилось) «Диктатура — это власть Медичи плюс электрификация всей страны». Лоренцо человек самолюбивый, наверняка клюнет.
Бес привычно встретил голодным мяуканьем.
— Эх ты, животина, — Лео потрепал кота по загривку. — Мы с учителем хорошо сегодня поработали. Так что (Лео достал из заначки неприкосновенные запасы колбасы) можем позволить себе некоторые излишества.
— Мяу! — кот был явно не против излишеств. — Мяу!.. — еще более явственно подтвердил он свое согласие.
Отломав коту половину колбасы из НЗ и откусив от своей половины, Лео задумался.
— Вот уроды!
Непонятно, к кому конкретно была обращена эта фраза. Кот вопросительно посмотрел на Лео, но тот никак не прокомментировал.
— А что, — продолжал Лео обращаться непонятно к кому, — если придумать штуку для мгновенного выполнения таких вот обременительных заказов?
— Урр, — проурчал кот, занятый поглощением неприкосновенных запасов.
— Наставил ящик на Мону Лизу, — продолжал Лео, размахивая остатком колбасы, — и чик! «Внимание! Сейчас отсюда вылетит птичка!»
Бес вздрогнул, но не перестал жевать. Он справедливо рассудил, что лучше колбаса в зубах, чем птичка в воображении хозяина.
— А называться такая картина будет очень романтично, — воодушевленно продолжал да Винчи, — «нарисованная светом». Или, если поумному, «графияфото».
«Ого, — подумал гений, — а я, оказывается, кое-что из греческого помню! Странно, я же на курсах все время спал. Может, изобрести обучение во сне?.. Так, не отвлекаться!»
— Графияфото, — он еще раз повторил это слово, пробуя его на слух. — Коряво как-то... Может лучше «светом нарисованная»? И зачем птичка нужна?
— Мурр, — облизнулся Бес.
Он считал в этой затее птичку единственным полезным компонентом.
Без предупреждения мозг Лео вспомнил, что давно хотел изобрести машину для полетов. Да Винчи подбежал к мольберту и уже стал лихорадочно придумывать и зарисовывать, как и за счет чего она будет махать крыльями, но уснул. Прямо за столом.
До боли знакомые губы коснулись его щеки.
«Странно, — подумал Леонардо сквозь сон, — почему "до боли"?»
— Ай! — вскрикнул он, просыпаясь. — Джинни! А кусаться было обязательно?
— У меня мало времени, — Джиневра ласково отбивалась от любимого. — Зайчик, я принесла кое-что вкусненькое.
Тут же ей пришлось с удвоенной энергией отбиваться и от урчащего кота, видимо среагировавшего на слово «зайчик».
— Мой нынешний вернулся сегодня из Стамбула, поэтому я не могу задержаться, — Джинни быстро раскладывала завтрак на столе. — Но я приготовила экзотическую пиццу с индийскими пряностями. Ешь, пока горячая.
Чмокнув Лео и потрепав напоследок довольного кота, Джинни упорхнула.
— Бес, согласись, итальянская и индийская кухни несовместимы, — спустя некоторое время провозгласил Лео, поглощая пиццу, обильно и бессистемно сдобренную черным перцем, гвоздикой, корицей, имбирем и еще непонятно чем. — Правда?
Кот не ответил, он старательно поглощал свой кусок завтрака. С его желудком была совместима любая кухня.
— Вкусовые добавки! — неожиданно закричал Лео и вскочил.
Кот доел свою порцию и подозрительно покосился на порцию Лео. Значило ли странное поведение хозяина, что он уже наелся? И можно ли, пользуясь его экстазом, стянуть недоеденное?