Глава 3
– Нет, Машенька, вам этого видеть не надо.
Доктор Коровкин был уверен, что от священника отца Онуфрия и от купеческого сына Степана Студенцова остались лишь исковерканные фрагменты тел, что пострадавшие есть и среди зрителей. Верный клятве Гиппократа, он спешил оказать помощь раненым, но перед тем, как броситься в гущу охваченной визгом и паникой толпы, обязан был отправить Муру домой.
Мария Николаевна Муромцева не возражала. Она отчаянно жалела и батюшку, отца Онуфрия, достойного, величавого, уважаемого иерея Мироновской церкви, и смазливого гуляку-гостинодворца, и мужественного воздухоплавателя, и всех-всех возможных жертв несчастного случая. Немного утешало, что где-то вдали, среди шляп, зонтиков, платочков, белых костюмов и светлых платьев, мелькали синий пиджак и вульгарная шляпка с огромными маками, – Петя Родосский и его подруга не пострадали.
Длинный путь до Петербургской стороны, к конторе частного детективного бюро «Господин Икс» давал возможность поразмышлять о превратностях судьбы, о хрупкости человеческой жизни. Лучше бы она отправилась в свое бюро с утра!.. Она чувствовала себя преотвратно и прикрывала глаза, чтобы не видеть нестерпимого сияния равнодушного солнца. Дело, которое ждало ее в конторе, казалось теперь особенно мелким и глупым. Но она обещала Софрону Ильичу Бричкину приехать.
Ей повезло с помощником. Этого замечательного, немного полноватого господина Мура встретила в «Обществе трудолюбия для образованных мужчин». Она заглянула туда по совету опытных подруг-курсисток: собираясь на дачу, хотела заказать подборку свежих газетных и журнальных вырезок по древнегреческой тематике. Софрон Ильич из-за открывшейся болезни сердца недавно покинул службу в артиллерии, родители его умерли, не оставив сыну средств к существованию, пенсия отставному поручику выплачивалась скромная, вот и подрабатывал он вырезками. Его-то и решилась пригласить Мария Николаевна Муромцева на работу в детективное бюро «Господин Икс». Человек интеллигентный, солидный, в возрасте – недавно ему сровнялось тридцать два года! Чем не сыщик? А Мура будет изображать его помощницу – то ли стенографистку, то ли писаря. Слушать, на ус мотать, а потом действовать. Не последнюю роль в решении пригласить господина Бричкина сыграло его отдаленное сходство с самой владелицей бюро: круглолицый, темноволосый, глаза живые, синие.
Коляска остановилась возле невзрачного трехэтажного дома. Мура с нежностью взглянула на скромную вывеску справа от проема арки: «"Господин Икс". Частный детектив. Вход со двора».
Софрон Ильич встретил хозяйку, стоя у стола, покрытого коленкором. За его спиной высился двустворчатый шкаф для бумаг – стекла его были затянуты бледно-зеленой тафтой, скрывавшей еще пустые полки. Помощник выглядел отлично: аккуратный пиджачный костюм-тройка, узкий, в мелкую крапинку темно-синий галстук пристегнут к запонке воротника рубашки, крахмальные манжеты на два-три сантиметра виднелись из-под рукава.
– Добрый день, господин Бричкин.
Мура сняла шляпку и уселась в кресло рядом со столом. После жаркой улицы прохлада просторного помещения радовала: окна первого этажа затеняли заросли акации.
– Не вижу беглого Василия. Неужели вы его уже вернули хозяйке?
– Добрый день, Мария Николаевна, – потупился Бричкин, – дело сложнее, чем я думал. Вынужден был взять из залога три рубля, собрал банду малолетних сорванцов и заставил их прочесать ближайшие подвалы, чердаки, крыши. Две дюжины котов приволокли, да все не тех.
– Котов приносили сюда? – Мура принюхалась: кошачьих запахов не ощущалось.
– До этого не дошло, Мария Николаевна, – вздохнул Бричкин.
– А как вы узнали, что коты не те? Вы носили их к госпоже Брюховец?
– Клиента понапрасну не тревожили. Есть описание особых примет: черный, пушистый, белые «носочки» и белый «галстучек».
– Что ж тут особого?
Мура обмахивалась шляпкой и рассеянно обводила взором пустые стены конторы: не повесить ли внушительные портреты? Императора Николая II? Петра Великого? Градоначальника Клейгельса?
– На Василии надет ошейник, серебряная цепочка с топазом. Ни у одного из пойманных котов не обнаружили.
– Серебряная цепочка? С топазом? – Мура приподняла левую бровь. – Зачем?
– Клиентка утверждает, – господин Бричкин решился присесть, – что топаз благотворно действует на живой организм, продлевает жизнь, ведет к долголетию. Да вот извольте сами убедиться, протокол вчерашней беседы.
Два листка бумаги являли собой чудо каллиграфии. Погрузившись в документ, Мура узнала, что Василий – потомок любимого кота Царя-Освободителя, его мать жила в апартаментах Зимнего дворца, котенком он был пожалован коллежскому советнику Брюховцу за особые заслуги. Родословная Василия восходит к священным кошкам фараона Хеопса; родоначальником российской династии был кот, привезенный для Петра Великого специально из Египта. Госпожа Брюховец склонялась к мысли, что кота похитили: любая из ее подруг или дам, проживающих по соседству. Жизнь Василия госпожа Брюховец оценивала в триста рублей золотом. Пораженная родословной кота, Мура подняла глаза на Софрона Ильича.
– Когда я служил в артиллерии, – начал смущенно Бричкин, – был у нас в полку один чудак, из южных краев. Он пережил в детстве страшное потрясение. В соседнем домишке жила ведьма, и когда настал ее час умирать, обернулась черной кошкой и вспрыгнула ему, спящему, на голову. Едва оторвал проклятую. Родители говорили, что это ему приснилось. Он же считал, что ведьмаческая душа хотела в него вселиться, искала старуха перед смертью, кому свою черную магию передать. В черных кошках есть что-то мистическое.
– Странные заявления... Особенно родословная... – осторожно заметила Мура, не жалующая мистику.
– Вы скоро убедитесь, Мария Николаевна, – наша клиентка дама добропорядочная. С минуту на минуту явится.
Мура вскочила и устремилась в смежную комнату, где она устроила склад вещей, необходимых для сыскной деятельности: кое-какая одежонка для нее и Софрона Ильича, накладки, парики, коробка с театральным гримом, корзины, мешки, бинокль, набор луп, веревки, свечи, спички, фонарь... Мура накинула поверх светлого платья темный жакет с крупными пуговицами, водрузила на нос круглые очки в стальной оправе. Зеркало на стене подтвердило, что выглядит она, как и полагается исполнительной серьезной служащей. Мура повертелась, осмотрела себя в разных ракурсах, постаралась придать лицу унылое выражение.
Когда она вышла из своего убежища, на стуле перед Софроном Ильичом сидела дородная, лет пятидесяти, дама, туго затянутая в палевое шелковое платье: неприступная башня в кружевах, бантах и оборках, распространявшая удушливый аромат тубероз. Темные волосы пышным валиком лежали над невысоким лбом, над маленькими бескровными ушками. Огромная шляпа сидела на темени так уверенно, будто родилась вместе с хозяйкой. Немного отвислые щеки дамы, испещренные красными прожилками кровеносных сосудов, дрожали, она закусила верхнюю губу и вынимала платок из-за обшлага рукава.
Мура шмыгнула мимо и пристроилась за столиком так, чтобы хорошо видеть господина Бричкина и клиентку.
– Дорогая мадам, – нависая над столом и с сочувствием глядя на даму, проникновенно говорил Бричкин. – Мы понимаем всю важность доверенного нам дела. Увы, первичное обследование окрестностей результата не принесло, трудились в поте лица всю ночь и утро, обследовали пядь за пядью крыши и чердаки, подвалы и помойки...
– Он умрет с голоду, – всхлипнула клиентка, – он ест только парную печенку, тушенные в сметане куриные крылышки и свежий творог. Муж не переживет, он человек в летах, у него слабое сердце, он и сейчас лежит в постели, тоскует.
– Я самолично посетил квартиры подозреваемых дам. Могу сказать со всей определенностью, на том участке, где вы проживаете, Василия нет. Не имел ли он склонности к дальним прогулкам? Не отлучился ли по амурным делам?