— Ругался?
— Нет. Но лучше б орал. Он сидел на кухне с таким самодовольным видом, пока я каялся.
Алиса хотела сказать: «Может тебе так казалось?». Но промолчала. Странная враждебность по отношению к отцу в голосе Глеба не оставляла ее версии шанса.
— Он, конечно, помог мне потом. Стал таскать с собой на все эти семинары по спортивной терапии и восстановлению. Благодаря ему я и имею то, чем сейчас занимаюсь. И, само собой, батя затачивал меня не просто так. Хотел, чтобы на него работал, вернулся домой. А я снова его разочаровал, устроился в «Джедай».
Глеб вздохнул, решив не грузить Лисичку противостоянием, которое длилось несколько лет. Отец звал его домой, а он упрямо отказывался. Последний год старший Геллер сдался. Лишь иногда просил приехать помочь летом, чтобы он мог устроить себе небольшой отпуск. Но Глеб полагал, что это был тактический ход, и двухнедельный отпуск растянется у них с Настей на полгода. А то и больше. Но недавно и эти просьбы сошли на нет. Теперь отец настаивал, чтобы Глеб бросил свой маленький клуб и вышел на новый уровень. Он предлагал прощупать почву у старого знакомого, владельца «Идола», но Глеб категорически отказывался. Не хотел он по блату. И так был в долгу у отца за свое образование. Когда и тема карьерного роста исчерпала себя, Александр Геллер оседлал любимого коня.
— Ну и, как всегда, любимая папина тема — когда я женюсь.
Алиса аж закашлялась.
— Вот-вот. Покоя ему это не дает. Вроде как больше не к чему прикопаться, так дежурное требование — завязать писюн узлом.
— Он, наверно, у тебя очень правильный, да?
— Ну… да. Моногамный до мозга костей. И вообще хороший мужик, но как начнет свои песни о главном… — Геллер закатил глаза, чтобы не продолжать.
— Он просто хочет для тебя стабильности и перспектив. В работе и личной жизни. Наверно, это нормально, Глеб? — не сдержалась и встала на другую сторону Алиса.
Как бы не стремилась она сейчас поддержать Глеба, но позиция его отца была ей ближе. Она тоже не видела смысла в нигилизме Геллера. И особенно понравилось упоминание о моногамии. Хотя с трудом верилось, что у такого мартовского кота, как Глеб, гены верного семьянина.
— Нормально, ага, — фыркнул Геллер, хлебнув кофе, — А потом скандалы, развод, воскресный папа между бабушками. И это тоже нормально?
Алиса не очень поняла, о чем он. Прежде, чем она успела попросить пояснить, Глеб сам спросил:
— Ты наверно из крепкой семьи, Лисичка, да?
Она кивнула.
— Родители живут душа в душу, единственный ребенок в семье, домой при первой возможности ездишь?
— Ты так говоришь, что мне становится за это стыдно, — нахмурилась Алиса.
Он усмехнулся, чмокнул ее в нос, потрепал за плечо.
— Это нормально, Лиска. Я даже завидую немного. Но у нас все иначе.
Алиса только сейчас поняла, что Глеб очень редко говорил о матери. Больше об отце. Ее осенило.
— Твои родители в разводе?
— Угу. Давно. Мне десять было, когда разбежались.
— Отец..? — начала она стандартно предполагать.
— Нет, — обрубил Глеб, — Мама. Я же говорил, мой отец паталогически моногамен. Мать изменила ему с лучшим другом. Я тогда первый раз услышал, как папа орет.
«Наставляла мне рога. Сколько это продолжается? Месяц? Год?», — отдались эхом в ушах Глеба крики отца из воспоминаний.
— Вообще долго не мог врубиться, что происходит. Целую картину потом уже сложил. Когда допустили ко взрослым разговорам, — продолжил он, — А жили они всю дорогу мирно. Можно сказать образцово-показательно.
— Это ведь не значит, что… — вклинилась Алиса аккуратно.
— Что моя жена наставит мне рога? — Глеб рассмеялся, — Конечно, нет, Лис. Но сейчас не чувствую в этом потребности. Я не против семьи, детей, но позже. И с правильным человеком. Пока рано. А отец считает, что пора. И вот хоть тресни, а не может отвалить от меня, оставить в покое. Теребит и теребит.
— Ну ты его сын. Кого еще ему теребить?
— У меня два брата и сестра. Видимо всем нам достается по расписанию пряников и кнута.
— Ого, — присвистнула.
— Ну да, нас Геллеров много, — хохотнул Глеб.
Повисла пауза, а потом Алиса собралась духом и выдала резюме:
— Знаешь, мне кажется, вы оба фигней страдаете. И ты, и родитель твой. Уперлись и просто не желаете друг друга слышать.
Она ждала острой реакции, обиды, совета оставить выводы при себе, но Глеб удивил. Он отстранился, долго и внимательно смотрел на нее. Алиса приподняла бровь, давая понять, что не раскаивается и не собирается брать слова назад. А Геллер рассмеялся.