А Алиса издевательски смеялась сквозь слезы, слушая его путанные, пространные речи. Нечаянно или специально, она переворачивала его слова, проецируя на старые обиды.
— Это не новость, Геллер, — рычала Миронова, — Соскучился, да? Понимаю. Но прости, не могу. Старые добрые времена, когда я была твоей дежурной девкой на строгом ошейнике, канули в лету.
— Лииииис, — протянул Глеб.
— Что? — продолжала кипеть она, — Разве не так было? Разве не это тебе нужно? Хочешь, чтобы я всегда была рядом, как собака дрессированная, и падала на спину, едва тебе приспичит. Хрена лысого, Глеб. Я нажралась этого дерьма.
— Черт, Лисичка…
— Не называй меня так. Не смей! — взвизгнула.
— Алис, — он уступил ее просьбе, — Я знаю, у нас все было странно и… неудачно. Я сам не понимал, к чему мы двигались. Я ошибся. Но теперь…
— Теперь я с Мишей, Глеб. Нас нет и никогда не было.
— Были, — уперся он, — Ты прекрасно знаешь, что были.
Она закусила губу, сдерживая очередной приступ рыданий. Получилось. Не дала себе расклеиться. Твердо, почти равнодушно выдала:
— Возможно, что-то и было, пока ты не решил трахнуться в процедурной. Не со мной.
— Я знаю, Алис. Знаю. Но…
— Никаких но, — снова слетела на крик Алиса, — Все кончено. Еще год назад.
— Нет, — Геллер стоял на своем, — Ничего не кончено. Ты хочешь меня, Лис. Я хочу тебя. Пока это есть, между нами ничего не может быть кончено. Очнись уже и признай это.
— Ничего я не хочу признавать. Я… мне жаль, Глеб. Я поступила отвратительно, но если ты расскажешь Мишке, то никому не станет от этого лучше. Я не вернусь к тебе. Ни за что.
— Ты моя. Всегда была.
— Нет.
— Прекрати, — он встряхнул ее.
— Это ты прекрати, пожалуйста. Если плевать на меня, то о себе подумай. Он не простит меня, не простит и тебя. Ты готов потерять друга?
На этот вопрос у Глеба ответа не было. Вернее был, но терять Мишку он не хотел. Алиса была права, Симонов такое не простит. Глеб знал это, когда поцеловал Алису, знал, когда нес ее в свою постель, знал, когда заставлял ее кричать. Но сейчас, когда она так отчаянно цеплялась за свое эфемерное счастье с Мишей, не желая даже мысли допускать о переменах, Глеб изрядно труханул. Он действительно мог потерять их обоих.
Но ему нужно было быть смелым. Алиса боялась, и Глеб обязан был храбриться за двоих, если действительно хотел ее. А еще с языка рвался аргумент. Единственный, который бил дружбу.
— Лис, я… — начал Глеб.
Но его перебила трель домофона. Они синхронно вздрогнули. С лица Алисы отлила кровь, она стала белее мела. Глеб первый догадался, что это не Миша. Тот бы вошел домой сразу. И в этот же момент Геллер понял, кто это.
— Ох, дьявол меня раздери, — ругнулся он, — Как я мог забыть!
Отпустив Алису, он поспешил ответить.
— Да. Поднимайся, — проговорил в трубку.
Нажал кнопку, открыл дверь. Алиса пулей рванула в комнату, чтобы забрать оттуда свои вещи. Она натягивала джинсы, пока Глеб тоже надевал штаны, майку, пытаясь предупредить.
— Лис, это не Мишка.
— А то я не поняла, — огрызнулась она, — Ви, да?
— Нет, — ответил Глеб, — Это…
— Эй, а кто меня встретит? — послышалось из прихожей.
Глеб поспешил на зов.
В квартиру вошла женщина. Бросив сумку на пол, она тут же придушила Геллера объятиями. Он пытался вырваться, но куда там.
— Так соскучилась по тебе, вредный мальчишка, — ругалась она, сжимая его все крепче.
— Нааааасть, — заскулил Глеб, — Ну Нааааасть. Не тискай, я же не кот.
— Кот-кот, вредный такой котяра. Но симпатичный.
Она наконец отпустила его, рассматривая. Вынесла приговор:
— Еще здоровее стал. Плечища-то отрастил.
Глеб закатил глаза.
— Мужу будешь эти песни петь. Со мной не работает.
— Вот так вот, да? Я к нему в гости. Думала, чай, душ, потанцуем, а он мне сразу с порога про мужа.
Вместе рассмеялись. Глеб сам обнял ее.
— Соскучился, Насть. Рад тебе.
— То-то же, — она шлепнула его по спине, хотела еще немного поиздеваться, но заметила девушку, что смотрела на них, — Привет.
Глеб отстранился, тоже увидел Алису, которая так и стояла в узком проходе между его спальней и прихожей.
— Здрасте, — буркнула Миронова, пробегая в Мишкину комнату.
Настя вздернула брови, вопросительно взглянув на Глеба.
— Я сейчас, — бросил он, мотая головой, мол потом-потом, — Там чай, кофе, ешь, что найдешь. Ну ты знаешь.
Он кивнул на кухню, отправляя туда гостью.