Даже, когда Глеб остановил внедорожник, Алиса никак не решалась отпустить ручку, в которую вцепилась до белых костяшек. Ее растерянность была ему на руку. Недолго думая, Геллер вытащил девчонку из салона, закинул на плечо и потащил к берегу реки. На маленьком пляже не было ни души, собственно, как и в поле, за которым вдали угадывались очертания домов деревни.
Алиса увидела воду, поняла его намерения и очнулась.
— Не смей! Пусти! Глеб, мать твою! Стой! — орала она, дергаясь и колошматя его кулаками по спине.
Он снова смеялся, хотя лупила больно и вырывалась отчаянно. Но Глеб пер к реке, даже не думая реагировать на требования, угрозы и ругательства, которыми сыпала Алиса. Он лишь милостиво стащил с нее кроссовки и носки, разулся сам, оставил обувь на берегу и вошел в реку. Когда вода дошла ему до груди, он сделал то, что она просила — отпустил. Ну как отпустил? — швырнул в воду.
Вынырнув, Миронова кинулась к нему, чтобы хорошенько поколотить. Глеб это предвидел, поймал ее за плечи, крепко стиснул, прижал к себе, набрал в грудь воздуха, присел, увлекая с собой драчунью, снова окуная ее с головой.
Он выныривал, позволяя ей выплюнуть воду, отфыркаться, начать дышать. Но прежде, чем Алиса открывала рот, чтобы заговорить, снова макал, остужая пыл. На пятый раз она успела взмолиться:
— Хватит. Пожалуйста, перестань, — Алиса и смеялась и плакала одновременно.
Глеб смотрел на нее и не мог отвести глаз. Тушь смылась с ресниц, волосы намокли и прилипли к лицу. Никогда она не казалась ему такой чудесной. Может, только в день знакомства.
— Не могу перестать, Лисичка, — выдохнул Глеб
— Почему?
— Вот поэтому…
Он склонил голову и поцеловал. Не встретил сопротивления, лишь тихий стон. Алиса схватилась за него, чтобы удержаться, не упасть от такого стремительного натиска. Глеб сам едва не упал. Первый раз, когда она словно сдалась и приоткрыла рот, впуская его язык, стала отвечать на поцелуй пылко и страстно. Второй раз его качнуло, когда Алиса запрыгнула, скрестив ноги у него за спиной.
— Проклятье, — рыкнул он, сжимая ее попу, притягивая к себе еще ближе.
Глеб целовал снова и снова. Он опять воровал, опять поступал паршиво, нечестно, подло. Но когда Алиса обнимала его, когда он чувствовал ее губы на своих, то все становилось неважно. Он обретал намного больше, чем растрачивал. Она дарила ему невероятные ощущения. Никогда и ни с кем он такого не чувствовал.
Все, чего Глеб достиг, пока они держались на расстоянии, разлетелось в пыль. Он заново утвердился в мысли, что должен вернуть ее. Нет смысла игнорировать то, что происходит. Геллер понял, — он снова и снова будет желать ее и, зная, что это взаимно уже не сможет больше сдерживать своего зверя. Не сможет держаться от нее подальше. Он не хотел ранить Мишкины чувства, но еще больше Глеб не хотел врать ему каждый день, наставлять ему рога. Геллер знал, что не сможет теперь сдерживать чувства, что рвались наружу весь год. Знал, что не оставит Алису в покое, будет преследовать ее, давить, соблазнять. Она будет сопротивляться, но будет и уступать. Они погрязнут во лжи и грязи. Однажды Мишка все поймет. Глеб не хотел быть гадом. Он вообще не хотел уводить девушку друга, но раз уж так сложилось… Раз уж это было сильнее, чем все принципы и правила. Глеб желал быть честным с Мишкой и самим собой. А еще хотел, чтобы Алиса тоже это понимала.
Но до нее не доходило. Никак. Она все отрицала. И только поцелуи заставляли признать преступную тягу, которая никуда не делась за год и за эти две недели
Глеб зацеловывал ее, прижимал к себе. Не давал ни шанса отстраниться. Да и Алиса расслабилась, доверилась его неистовым губам, сильным рукам. Она наслаждалась. Злое волшебство снова заволокло разум. Она не могла сопротивляться, когда он настаивал, когда был так близко, когда кружилась голова от желания и радости. Эти ощущения были так похожи на счастье, на гармонию. Они дарили пьяную радость, которая разливалась по всему телу, активируя режим забвения. Жаль только, что не отменяла перепад температур.
Алиса долго терпела, но в итоге холодная вода взяла свое. Девушка задрожала, но не сделала попытки отстраниться или дать знак. Глеб понял, что она замерзла, когда Алиса прикусила его губу совсем не от страсти. У нее зуб на зуб не попадал.
— Черт, — ругнулся он и потащил ее на берег.
Поставив свою бесценную ношу на песок, Глеб рванул к машине, вытащил огромное полотенце, поспешил укутать Алису. Недолго думая, обнял ее, добавляя тепла. Горячее летнее солнце быстро сделало свое дело. Алиса согрелась, сбросила полотенце, присела, утягивая за собой Глеба. Он накрыл ее своим телом уютнее, чем самое мягкое одеяло. Их губы снова встретились, пальцы переплелись. Поцелуи становились все жарче, объятия крепче. Их снова засасывало в страну, где не было запретов и морали, а только сладкое стремление друг к другу.