— Дим. Пусти его. Ну стукнул Глебка твой чермет. Трагедия тоже мне.
— Саш, ты шутишь? Это моя машина. Моя любимая машина. А он ее…
Алиса не сразу поняла, что Токарев обращается не к отцу Глеба.
— Твоя любимая машина полгода тут стоит. И пес бы с ней.
— Ничего не знаю, — настаивал Дима, отпустив, наконец, Глеба, но растрепав и помяв его хорошенько, — Пусть восстанавливает за свои бабки. Мажор московский.
— О боже.
— И не закатывай глаза, Саш. Это же наша машина. Мы же в ней… — Токарев подвигал бровями, — … чего только не вытворяли по молодости.
Геллеры хмыкнули все трое, Алиса зарделась, поняв намек. И только жена Димы, которую, видимо, звали Сашей, разозлилась.
— Ты меня с кем-то путаешь, родной. Не было ничего такого в «драконе».
— Да ну. Шутишь? — он втянул голову, понимая, что облажался.
— В Жуке было.
— Уф, да. В Жуке. Я перепутал.
— Склероз, Диман? — не мог не поддеть старший Геллер — Годы уже не те.
— Пошел ты. А ты машину мне починишь, — ткнул пальцем в Глеба.
— Я понял-понял, — кивнул тот.
— Эх, но я рад тебя видеть, пацан.
Он, наконец, сгреб Глеба в полноценные объятия. Саша погадила парня по спине, а потом подставила щеку.
— И я рада.
— Взаимно, — улыбнулся ей Глеб, — Познакомьтесь, кстати. Это Алиса. Алис, это Дима и Саша Токаревы.
Все встало на свои места, и Алиса немного расслабилась. Она попыталась уточнить отчества Токаревых, но оба они, как и отец Глеба, отказались величаться по батюшке. Особенно Дима. Он, разумеется, выдал свое коронное: «Какой я тебе, к херам, Петрович».
Алиса прошмыгнула в комнату, чтобы не вливаться в компанию хозяев дома. Не хотелось снова уточнять, что она подруга Миши, а не Глеба. А такой вопрос явно назревал.
Глеб же с удовольствием последовал на кухню за Настей и Токаревыми, но у входа в дом его притормозил отец, закрыв дорогу.
— Ты цел? — спросил он, обеспокоенно рассматривая лицо сына.
— Да, порядок. Немного струхнул, но уже успокоился.
— Алиса?
— То же самое.
— Что вообще случилось?
— Не справился с управлением.
Саша нахмурился. Он прекрасно знал, что Глеб часто гонял на Диминой машине. Несколько раз даже видел и верил, что тот вполне уверенно справляется с полным приводом и самой паршивой дорогой.
— Где вы были вообще?
— Купаться ездили.
— Алиса без купальника, — подметил Саша в традициях Эркюля Пуаро, — Она вроде бегать в обед уходила в той же одежде?
— Пап, тебе докопаться не до кого? — вспылил Глеб, — Что за допрос? Дай пройду. Пить хочу, да и поесть не отказался бы.
Саша подвинулся, пропуская его в дом.
На кухне шли жаркие дебаты. Дима изо всех сил придумывал наказание для Глеба, а Саша и Настя пытались унять его жажду мщения. Всех быстро помирил старший Геллер. Пока Глеб заглатывал еду, как удав, отец предложил ему сделать сто берпи. Стандартная кара для опоздавших на тренировку. Глебу не составило бы труда их отпрыгать, но он заныл для приличия. Дима повелся на этот показательный скулеж и начал с энтузиазмом настаивать.
Когда Геб насытился и немного переварил пищу, все вышли на улицу, чтобы стать свидетелями исполнения приговора.
Геллер разбил сотню на четыре по двадцать пять. Брал паузу в минуту, а потом приступал снова. Пока он скакал, Дима и Саша бурно спорили, правильно ли он распределил повторения. Токарев настаивал, что надо прыгать по десять, но меньше отдыхать. Геллер втирал ему про кислородный долг и другие премудрости. Без толку, разумеется.
В итоге, когда Глеб закончил, они решили зарубиться друг с другом. На шум и движуху сбежались все, кто жил на базе. Только Алиса сидела в комнате, как сыч, боясь даже нос высунуть, хотя ей безумно хотелось посмотреть на стихийные соревнования. Миша звонил дважды, сначала звал на ужин к родителям, потом на пиво в пабе с сестрой. Алиса в который раз отказалась и обрадовалась, что он не стал настаивать и уговаривать. После того, как она переспала с Глебом, стало очевидно, что не стоит знакомиться с Мишиными родителями. Миронова продолжала цепляться за стабильные и спокойные отношения с Симоновым, но сил на смотрины у нее не было. Боялась, что сорвется, не выдержит. И не зря.
На реке с Глебом ее слабость стала более чем очевидной. Не отпускала щемящая сладкая боль. Она хотела его касаний, его поцелуев, его всего целиком. Словно той ночью Геллер активировал проклятие, и теперь она обречена отвечать ему взаимностью.
Поэтому Алиса сидела по вечерам в комнате или болтала с Настей и Сашей. Они ей очень-очень нравились. Отец Глеба травил спортивные байки, рассказывал, как начинал сам в кроссфите, часто советовал Алисе дельные вещи по питанию и технике. Настя… Она была так же открыта и дружелюбна, но Алису все время напрягало, что она знала о ней и Глебе. Или догадывалась. В то утро они не очень выбирали выражения, явно перегибая палку. Настя ничего об этом не говорила, даже не намекала. Она вела себя свободно, а вот Алиса вечно дергалась в ее присутствии.