Поэтому, если плохо плаваешь и хорошо приседаешь — забудь о штанге на плечах. Плавай! Улучшай этот навык, не долби чертов присед, а ныряй в воду. Твой присед останется на уровне, никуда не денется, а плавать будешь лучше. Не лучше всех, а лучше себя прежнего, который ненавидел воду. Нужно потерпеть, а потом ты станешь лучше.
В этот момент Глеб решил, что хочет стать лучше. Даже не для Алисы. Для себя. Потому что Алиса вряд ли оценит эти перемены. Она решила. И Глеб не мог ее судить за это. Но все равно злился. Больше на себя за то, что превратил Лисичку в трусливого зайца. Она не прыгнула бы теперь с вышки. Не хватило бы духу. Предпочла обойти препятствие, уговорив себя, что это комфортнее и безопаснее.
Все это было логично и правильно. Они — там, вместе. Он здесь — один. Но в душе все равно что-то трепыхалось, едва Глеб вспоминал, как она целовала его, как обреченно нежно ответила на его «люблю» — я тебя тоже.
Прошла неделя. Вечером в пятницу позвонил приятель-механик, звал забирать «дракона». Глеб хотел бы поехать к Токареву, уверенный, что субботним вечером встретит там и братьев Бирюковых, но не было желания пересекаться там с отцом. Он избегал его, старался не попадаться на глаза. Это оказалось несложно из-за кривого режима.
Но Глеб чувствовал, что грядет час, когда отец усадит его на стул и потребует объяснений. Это пугало даже больше, чем момент, когда Саша застал их на кухне. Да, он орал. Шепотом, потому что была ночь. Он обвинял, и Глеб кивал на все, а потом дерзил и огрызался, защищаясь. Но он слишком хорошо знал своего отца. Саша не сможет оставить все, как есть, он будет докапываться до сути, которую Глеб сам еще не решался вытащить на свет божий.
Поэтому он трусливо прикрывался людьми, не оставаясь наедине с отцом, тренировался ночью, ел в городе, у матери или в компании. Но отец все равно нашел время и место для разговора. Ночью. Глеб отрабатывал рывок, пытаясь взять больше, чем обычно. Глазам не поверил, увидев отца в дверях.
— А я думал, призрак у нас тут завелся, — усмехнулся Саша, — Стучит железками каждую ночь, проклятый.
— Ты будильник ставил? — поддел Глеб, — Ради призрака режим ломаешь?
— Ну ты же сломал ради меня.
— Не льсти себе, пап.
— Ради девушки? — осторожно закинул удочку.
— Случайно так получилось.
Отец подошел к штанге, попинал по грифу, посчитал блины. Уточнил:
— Семьдесят?
— Восемьдесят, — поправил Глеб.
— Ух. Порвал?
— Не дается, с…
Глеб собирался помянуть собаку женского пола, но осекся, зная, что получит по губам в лучшем случае. В худшем будет слушать часовую лекцию о русском мате и особенностях его употребления, а так же о чистоте языка.
— Стерва, согласен, — закончил за него отец.
Он повращал руками, разминая плечи, дернул головой, присел три раза. Занял позицию, примерился, взялся за гриф, потянул, подорвал, ушел в сед со штангой над головой, встал, зафиксировался, сбросил.
— Ненавижу тебя, — засмеялся Глеб.
— Питание, режим и регулярный секс, — подмигнул ему Саша, подведя назидательный итог, — Приведи жизнь в порядок, потом рекорды ставь.
— Записать в книжечку для потомков?
— Запомнить мозгов не хватит?
— Умыл, — сдался Глеб.
Он присел на мат, отхлебнул воды. Знал, что отец воспользуется этой паузой, собственно, поэтому и дал ему несколько секунд, чтобы решиться. Саша опустился рядом, перехватил у Глеба бутылку, но пить не стал, просто крутил в руках.
— Ты ведь не заставлял ее? — наконец спросил Саша.
— Что? — Глеб растерялся.
— Алису… на кухне. Мне показалось…
— Показалось, пап. Я, конечно, конченый, но не до такой степени, — обиделся.
— Не дуйся, парень. Просто…
— Да я понимаю, — махнул рукой Глеб.
— Ты ее любишь?
— Люблю.
— Это хорошо, — Саша выдохнул.
— Ага, пап, это прям зашибись, как отлично, — нервно хохотнул Глеб.
— Было бы хуже, если бы ты преследовал ее веселья ради.
Саша увидел возмущенный взгляд сына, остановил его попытки возразить.
— Не надо отнекиваться. Ты за ней по пятам ходил, как тень. Я не идиот, Глеб, и не слепой.
— Это так заметно, да?
— Со стороны — да. Ну и я тебя неплохо знаю все-таки.
— Дерьмо.
— Когда в Москву?
— Я тебе уже надоел? — Глеб приподнял бровь, — Вот так, да? Приезжай, ты мне так нужен. Бла-бла-бла.
— Можешь хоть насовсем оставаться, — невозмутимо предложил Саша, — Но у тебя там работа, квартира, друзья…