– Шестьдесят восемь акров земли, треть из них – лес. Пастбища обнесены забором. Восемь лошадей, включая Сына Кардинала. В конюшне двадцать стойл. Двенадцать из них арендуются владельцами других лошадей за плату. Здание фермы построено семьдесят один год назад и недавно отреставрировано, в нём все удобства, его оценивают в четыреста тысяч долларов. Плавательный бассейн. Домик для гостей. Старинный амбар.
Завороженный чтением Фионы, Квиллер не заметил, как Коко украдкой вновь вскочил на письменный стол, похитил какую-то литеру из кассы, та свалилась на телефонный справочник, оттуда кот сбросил её на пол. Упоминание о старинном амбаре пробудило у Квиллера интерес, и он спросил:
– Конюшня даёт хозяевам доход, или она для них вроде хобби?
– Стив говорит, что она прибыльна. Они выводят и тренируют породистых лошадей, а также содержат чужих лошадей за деньги и дают уроки верховой езды.
Тут у Квиллера разыгралась дикая фантазия.
– Ферма уже оценена и выставлена на продажу?
– Ещё нет. Мистер Амбертон сначала хочет попытаться продать её сам. Стив говорит, что у него на этот счёт есть некоторые соображения.
– Я бы хотел поговорить с Амбертоном.
– Он в Аризоне. Вчера Стив отвёз его в аэропорт, но он, я имею в виду Стива, знает всё, что нужно, по этому делу. Если хотите, поговорите с ним.
– Он рядом? Дайте ему трубку.
– Он… нет. Он на ферме, но… ммм… он был бы рад приехать и поговорить с вами. В среду у него свободный день.
– Договорились. Днём в среду. Передайте, пусть приезжает со всеми цифрами и данными.
– Ммм… не возражаете, если я приеду с ним и привезу Робби? Я хотела бы его с вами познакомить.
– Хорошо. Буду ждать вас около половины второго.
Сущее безумие! Эта мысль пронеслась у него в голове, когда он медленно и задумчиво опустил трубку. К тому же… в Пикаксе он уже обретался четыре года и всё больше входил во вкус провинциальной жизни. Работая журналистом, он кочевал с места на место, менял одну газету за другой, разъезжал по городам в поисках скандальных новостей, принимал новые назначения. Условия наследования имения Клингеншоенов обязали Квиллера прожить в Мускаунти пять лет. Четыре из них были позади…
– Ну, что ты на это скажешь, Коко? – спросил он сидевшего рядом кота, который навострил ушки и распластал хвост по полу.
– Йау, – ответил тот.
Квиллер принялся рассеянно поднимать раскиданные по полу литеры. Теперь их было три. На одной из них был изображен кролик, на второй – скунс, а на третьей – лошадиная голова.
ОДИННАДЦАТЬ
Во вторник утром Квиллер отправился в Локмастер на похороны миссис Инглхарт. Он пересёк границу Мускаунти и оказался в скотоводческой деревне с её холмистыми пастбищами, живописными оградами и ухоженными конюшнями. Лошади проходили учения. Наездники отрабатывали прыжки. Из шикарного фермерского дома выехал огромный отреставрированный фургон, тянувший на буксире прицеп. К такой жизни, подумал Квиллер, может привыкнуть каждый: выставки лошадей, состязания в верховой езде, стипль-чезы, показательные прыжки, шоу экипажей.
Панихида проходила в грациозной каменной церкви, фасадом выходившей на раскинувшийся вдоль берега Инглхарт-парк. После церемонии Квиллер вместе с Мак-Дайармидами поехал на кладбище.
– Бабушка здесь была последней из Инглхартов, – сказал Кип. – Остальные все разъехались по стране. Такое впечатление, что произошло великое переселение народов: старые семейства уехали, новые приехали. Здешняя обстановка особенно привлекательна для поклонников верховой езды.
– Считаете, что хорошо жить в Локмастере? – спросил Квиллер.
– Уж не собираетесь ли вы сюда перебраться? – осведомился редактор. – В таком случае мы подыщем вам местечко в газете и поместим вашу колонку на первой странице.
Кладбище было старым и располагалось на лесистом холме; бабушку предали земле на фамильном участке, над которым возвышался величественный монумент Инглхарту, основоположнику города. Во время погребения члены Птичьего клуба выпустили в небо голубей, и все присутствующие проводили их взглядами.
– Жаль, что я с ней так мало был знаком, – посетовал Квиллер. – Она могла бы увлечь меня орнитологией. Прежде никому это не удавалось.
На обратном пути Кип показал Квиллеру знаменитые лошадиные фермы, здание Клуба наездников и охотников, питомник локмастерских гончих. Клуб охотников на лис и прочие достопримечательности, связанные с местными пристрастиями.
– Конюшня – хорошее место для вложения денег? – поинтересовался Квиллер с заднего сиденья.
– Сомневаюсь. На мой взгляд, конюшни у нас главным образом содержат те, кто одержим лошадьми, или просто для престижа. А вы любите лошадей? Ездите верхом?
– К лошадям я отношусь с восхищением. Красивые животные, но страстного желания сесть на них верхом я никогда не испытывал. Пожалуй, если бы за ними не пришлось ухаживать, то жить рядом с ними мне было бы по душе.
– Амбертоны продают конюшню, в ней самое лучшее оборудование и отличные лошади.
– Конный завод – довольно рискованное предприятие, – тихо заметила Мойра.
– А что вы знаете об их конюхе?
– О Стиве? Он здесь живет не так давно, – ответил Кип, – но говорят, он отличный скаковой тренер. Вы же видели, как в субботу показал себя Сын Кардинала. Насколько я слышал, он в этом деле знает толк.
– Откуда он приехал?
– Он жил в разных штатах – кажется, в Нью-Йорке, Кентукки» Теннесси.
– Что же его привлекло в Локмастере? – спросил Квиллер.
Водитель перехватил руль другой рукой и, прежде чем ответить, взглянул через боковое стекло наружу:
– Обстановка, полагаю… и возможность перемещаться с места на место. Амбертоны любят путешествовать по стране.
Вдруг Мойра резко его оборвала:
– Почему ты не скажешь правду. Кип? – И, обернувшись к Квиллеру, сказала: – У него были неприятности из-за того, что он накачивал лошадей допингом.
– Но я уверен, что сейчас он чист, – добавил муж.
Машина притормозила, и Мойра стала отстёгивать ремень безопасности.
– Может быть, – сказала она, – но большинство владельцев лошадей старается держаться от него подальше.
Она выпрыгнула из машины напротив входа в страховую компанию, в которой работала.
– Надеюсь, в следующий раз, Квилл, – произнесла она, на прощание махнув рукой, – мы встретимся при более счастливых обстоятельствах.
– Почему бы вам не остановиться у нас на денёк, мы могли бы вместе поужинать? – предложил Кип, когда машина тронулась.
Почему-то Квиллеру вдруг захотелось поскорее вернуться в Пикакс.
– Спасибо, но я обещал к пяти часам быть дома.
– Что ж, как-нибудь в другой раз. Кстати, о том щедром вознаграждении, что Пикакс предложил в связи с убийством Ван Брука. Мы на него откликнулись и дали маленькую заметку во вчерашнем выпуске.
– Надеюсь, это принесёт плоды, – безотчётно произнёс Квиллер. Он размышлял над словами Мойры.
– Где вас лучше высадить?
– Моя машина припаркована возле церкви… Видимо, Мойра сказала о Стиве не всю правду, да?
– Видите ли, он неплохой парень… но как-то раз в канун Рождества на вечеринке в Охотничьем клубе хватил лишку, как говорится, сошёл с катушек. Вёл он себя довольно развязно, Мойра, мягко выражаясь, обиделась, И до сих пор держит на него зуб. Хотя ничего особенного не произошло. Он просто перепил. Ликёр и женщины – его слабость.
Квиллер сел в машину и вскоре, притормозив у телефонной будки, позвонил Полли в библиотеку:
– Планы изменились, – произнёс он, – к вечеру я буду дома. Если ты свободна, мы можем поужинать в «Мельнице».
Заручившись согласием Полли, Квиллер взял курс на Пикакс и, как оказалось, проехал обратную дорогу быстрее обычного.
Встретив хозяина, Коко возбужденно стал ходить за ним по пятам. Это означало, что Квиллера ожидало сообщение на автоответчике. Прослушав запись, Квиллер немедленно набрал номер Сьюэан Эксбридж, полагая по её взволнованному голосу, что ей стали известны факты, которые могли существенно пролить свет на дело Денниса Хауфа.