— Знать бы ещё, что это такое.
— Ожерелье из двух переплетённых нитей. Алмазы переплетены с жемчугами. В этом году она надеется продать колье Делакампу. Пока был жив её муж, он запрещал ей расставаться с фамильными драгоценностями.
Магдалена Спренкл, в умопомрачительном колье, демонстрировала величественную осанку, сердечные манеры и множество кошачьих шерстинок на чёрном бархате платья.
— Зовите меня просто Мэгги, — попросила она. — Я вас иначе как Квиллом называть не собираюсь.
— Говорят, у вас пять кошек?
— Да, и было бы ещё больше, если бы в квартире имелись окна на южной стороне. Я взяла их из кошачьего приюта. Все девочки.
— У вас предубеждение против самцов?
— Конечно! Кошечки ласковее и общительнее, но умеют постоять за себя.
Квиллер задумчиво кивнул. Он вспомнил Юм-Юм с её мягкими, вкрадчивыми манерами — эта чертовка издавала пронзительные негодующие вопли всякий раз, когда не получала желаемого, и немедленно!
— А как их зовут? — спросил он, зная, что владельцам кошек приятно, когда интересуются их питомцами.
— Все они носят имена женщин, оставивших след в истории: Сара, Шарлотта, Кэрри, Флора и Луиза Мэй.
— Хм-м, — произнёс Квиллер, поняв, что ему предложили тест. — Назовите, пожалуйста, имена ещё раз, помедленнее.
— Сара.
— Бернар?
— Шарлотта.
— Бронте, разумеется.
— Кэрри.
— Очевидно, Нэйшн[12].
— Флора.
— Вероятно, Мак-Доналд[13].
— Луиза Мэй.
— Это проще всего. Олкотт[14].
— Да вы не мужчина, а чудо! Позвольте мне вас за это по-дружески потискать. — Она выполнила свое обещание, и несколько кошачьих шерстинок перекочевали с её платья на костюм Квиллера. — Вы должны как-нибудь зайти ко мне и познакомиться с моими дамами. Только ничего о них не пишите, пожалуйста!
— А вы не хотите рассказать ему историю о вашей прабабушке, Мэгги? — вмешалась Полли. — Квилл собирается писать книгу об округе Мускаунти и собирает всякие легенды. Она будет называться «Были и небылицы Мускаунти».
— Когда? — спросила прямолинейная Мэгги.
— В пятницу? — ответил Квиллер, также не любивший ходить вокруг да около.
После того как они договорились о свидании, Мэгги сказала:
— Теперь я должна пойти потискать мэра. В политике я откровенный конформист.
Квиллер и Полли наблюдали за тем, как она пересекла фойе и выполнила свое обещание, украсив кошачьей шерстью смокинг градоправителя.
Хотя ресторан «Макинтош» официально открывался только в субботу, он был ярко освещен, чтобы участники приема могли полюбоваться обивкой из шотландки и гербом Макинтошей на стене. Дерек Каттлбринк, бывший помощник официанта, ростом более шести футов, стал теперь метрдотелем и ещё подрос. Возвышаясь над людской толчеей, как капитан на мостике, он принимал заказы у желающих посетить ресторан.
— Привет, мистер К! — сказал он. — Я вижу, вы заказали столик на субботу?
— Да. Надеюсь, у вас есть реостат?
— Разумеется. Мы приглушим свет, когда будут посетители. А кафе вы видели? В Пикаксе никогда ничего подобного не было.
У входа в кафе «Ренни» Фрэн Броуди читала очередную лекцию:
— Кафе оформлено по эскизам Чарльза Ренни Макинтоша, сделанным в начале двадцатого века для чайной в Глазго… Да, его будут показывать по телевидению, только не знаю когда… Два журнала уже послали своих фотографов… Мы надеемся, что «Ренни» станет местом, где постояльцы отеля смогут с утра зарядиться энергией на весь день, гости города получат незабываемое впечатление от обеда или ужина, а местные жители будут с удовольствием заходить сюда, чтобы восстановить силы после танцкласса или тренировки по карате… Да, посетить кафе можно прямо сейчас. Там подают закуски.
Сбоку от входных дверей висела в рамке большая фотография шотландского архитектора с вислыми усами и поникшими складками шелкового шейного платка.
— Это не твой предок? — спросила Фрэн у Квиллера. — Усы очень похожи. И глаза тоже.
Гордостью «Ренни» были обитые шотландкой стулья с высокими спинками, которые сужались кверху и были покрыты черным лаком. Столы, также лакированные, блистали яркой голубизной и зеленью. Белые стены покрывал тонкий рисунок из черных линий, изображающий гигантские цветы. Рядом с приборами лежали салфетки в чёрную и белую полоску.
Кэрол и Ларри Ланспик, сидевшие за одним из голубых столов, помахали Квиллеру и Полли, приглашая присоединиться к ним. Владельцы универмага, принадлежавшие к самым богатым пикакским жителям, ни перед кем не задирали носа и были всеобщими любимцами. В свое время они отказались от артистической карьеры в Нью-Йорке, чтобы продолжить семейную торговлю. Но и свои таланты в землю не зарывали, активно участвуя в работе Театрального клуба и прочих общественных начинаниях.
12
Кэрри Нэйшн (Амелия Мур, 1846-1911) — американская активистка кампании за запрещение спиртных напитков, Её муж, врач, умер от алкоголизма. Громила салуны с помощью топора. Попадая под арест, выплачивала штрафы за счёт доходов от продажи сувенирных топориков и чтения лекций.
13
По-видимому, речь идёт о той Флоре Мак-Доналд (1733-1790), что была ещё одной героиней якобитского восстания, верной сторонницей Красавца принца Чарли.