Однако сиамцев, которые придерживались принципа: «В гостях хорошо, а дома лучше», всегда возмущал непоседливый нрав хозяина. С неодобрительным видом они неподвижно сидели на месте, и на них падал солнечный луч, проникший через высокое окно амбара. Их светло-бежевый мех блестел, а тёмно-коричневые масочки и уши особенно выделялись при ярком свете.
— Ну так примите к сведению, что вам все равно придётся ехать, — сказал им Квиллер.
Юм-Юм, маленькая изящная кошечка, отвела от него взгляд. Коко, величественный кот, знавший, что его полное имя — Као Ко Кун, бил по полу коричневым хвостом. Когда сиамцам был предложен обед, они проигнорировали его и принялись за еду только после того, как Квиллер вышел из комнаты.
Днём он наведался в Центр искусств, где должен был поучаствовать в отборе лучшей работы, представленной на новой выставке, которая открывалась в воскресенье. На ней экспонировались автопортреты местных художников. Он первым бы расписался в своей некомпетентности, но знал, что жюри нужно его имя, а не его суждение. Менеджер Центра искусств стрельнула в него глазками — у Барб Огилви был талант строить глазки, помогавший неизменно добиваться своего. Она и не подумала предупредить Квиллера, что все работы на выставке выполнены учениками третьего класса.
— Цель этого мероприятия, — объяснила она членам жюри, — заключается в том, чтобы завлечь в Центр искусств семьи, которые иначе никогда бы сюда не зашли. Они проголосуют за своего отпрыска и угостятся пуншем и печеньем. Мы надеемся приобрести новых друзей.
Жюри признало лучшей работой портрет белокурой девочки в розовом платье, выполненный пастелью.
Барб спросила Квиллера:
— Вы будете на открытии?
— Мне очень жаль, но у меня дело в Блэк-Крик. Однако я надеюсь, что вы не откажетесь пообедать со мной как-нибудь после — в гостинице «Щелкунчик». — Он обожал приглашать кого-нибудь — кого угодно — на обед в хороший ресторан.
— С большим удовольствием! — воскликнула она, отчаянно строя глазки. Никто никогда не отказывался отобедать с Квиллером.
«Пока что все идёт хорошо», — думал Квиллер. Теперь ему предстояло самое трудное — перевезти на новое место двух упрямых кошек, которые терпеть не могли переездов. Его план действий заключался в том, чтобы втихую провернуть три операции.
Сначала, поджидая Энди, он перенёс сиамцев в павильон в саду. Квиллер надеялся, что там, среди природы, ночные звуки отвлекут их внимание от хозяина, пока тот будет грузить свой велосипед в пикап.
Ровно в десять часов вечера в амбар прибыл Эндрю Броуди, рослый шотландец, у которого был властный вид шефа полиции и важная походка волынщика — он действительно играл на волынке.
— Итак, что случилось на этот раз? — осведомился он.
— Я уезжаю в Блэк-Крик. Поживу в гостинице «Щелкунчик», пособираю материал для своей колонки.
— А как ты поступишь с кошками?
— Возьму их с собой. — Квиллер выкладывал на доску для сыра чеддер, гауду и стилтон. Энди любил сидеть у барной стойки и отрезать себе кусочки сыра. — Твоя дочь отлично поработала над переделкой этого старого дома, Энди.
— Да, там была настоящая свалка.
— В следующем месяце его фотографию поместят в одном из самых известных журналов. Как я слышал, на Фрэн посыпались предложения из Чикаго и отовсюду.
— Да, у неё неплохо идут дела, — ответил Броуди с печалью в голосе.
Тут Квиллер вспомнил, что беседует с типичным старозаветным отцом из северных краев, который считает, что семейная жизнь предпочтительнее карьеры. Он сменил тему:
— Энди, ты знал старого Гаса Лимбургера?
— Ну конечно! Он был чудаковатым стариканом. Таскался за женщинами, упрашивал выйти за него замуж и превратить его особняк в пансион. Приставал к старым и молодым, уродливым и хорошеньким, замужним и незамужним. Мы получали так много жалоб, что пригрозили оштрафовать его за нарушение общественного покоя. — Энди хлопнул себя по колену и расхохотался. — Луиза Инчпот выгнала его из закусочной, орудуя скалкой! Это было после того, как он вернулся из Германии, немного там пожив. Я тогда работал в ведомстве шерифа. Патрулируя, мы непременно останавливались возле особняка Лимбургеров. Люди называли его «дом с привидением». Это было двадцать три года тому назад… А ты когда-нибудь видел старого Гаса?
— Я попытался взять у него интервью, но он был слишком эксцентричен. Сидел на крыльце и швырял камни в бродячего пса. Он как-то раз погнался за собакой и, споткнувшись о расшатанный кирпич у парадного входа, расшибся насмерть.