— А как вы приобрели эту картину? — задал он вопрос.
— Когда я училась в Колледже Мускаунти, — начала она, — мы с однокашницей поехали на весенние каникулы в Чикаго. В первый раз! Глазели на небоскребы, взвизгивали на эскалаторе и хихикали в лифте. И ели блюда, о которых никогда не слышали. Однажды мы рискнули зайти в большую галерею, где продавалась мебель из европейских замков и огромные картины. А я увидела среди гигантских полотен эту маленькую картину и не могла оторвать от неё глаз. По залу прохаживался мужчина, заложив руки за спину, и я спросила его о ней. Он сказал, что это полотно прибыло вместе с большой партией товара и оно меньше картин, с которыми они обычно имеют дело, но если оно мне нравится, то я могу купить его за десять долларов. У меня просто колени подогнулись!
— Вам удалось что-нибудь узнать об этой картине?
— На ярлыке сзади указан тысяча девятьсот двадцать первый год и название галереи в Амстердаме. Она подписана, но никто не может разобрать подписи.
Это была пляжная сценка на фоне океана. На песке полно купальщиков, кое-где стоят плетеные кресла с навесом от солнца.
Маленький мальчик с крошечным ведерком и лопаткой копается в песке, над ним с материнской заботой склонилась женщина. На ней синее платье с короткой юбочкой и рукавами фонариком, шляпа «колокол» и гольфы. Это был центр композиции.
— Я показывала эту картину пожилым женщинам, — продолжала Джанелл, — и они сказали, что таков был купальный костюм: шляпка «колокол» представляла собой резиновую купальную шапочку, и на этой женщине купальные гольфы и купальные туфли. В таком виде она окуналась в волны… Но вы же ещё не знаете самого интересного! Я жила тогда дома, и мама позволила мне повесить моё сокровище в гостиной. Однажды нас навестил мой дедушка. Он родился в Нидерландах. И вдруг он воскликнул: «Я знаю этот пляж! Я там был, когда писали эту картину!.. Это я копаюсь в песке! А женщина в синем — моя мать!» Квилл, у меня просто мурашки забегали! Женщина в синем оказалась моей прабабушкой! Наверное, поэтому картина так зачаровала меня в галерее?
— Гм-м, — пробормотал Квиллер, теребя усы. — Поразительное совпадение! — Кто-кто, а он, живущий бок о бок с Коко, знал толк в совпадениях.
«Ку-ку! Ку-ку!» — прокомментировала вдруг кукушка из главного зала.
— И тебе того же! — бросил он через плечо. — Дженелл, спасибо за интересную историю. Я поведаю о ней в своей пятничной колонке, а в субботу читатели смогут увидеть картину.
Из главного зала донеслось:
— Миссис Рооп! Миссис Рооп! Моё имя неправильно написали на киоске!
Дженелл пожала плечами. Квиллер сделал прощальный жест и ушёл.
По пути домой он заглянул в гостиницу за почтой и обнаружил, что от Полли пришло целых две открытки. На первой была изображена старинная рыбачья деревушка, а на обороте сообщались плохие новости:
Дорогой Квилл!
Я потеряла одну из моих любимых золотых сережек! Искала повсюду! Обошла все места, где была! Представить себе не могу, как это произошло. Вывихнула лодыжку — ничего серьёзного!
С любовью,
Квиллер как раз мог это себе представить: она же пила морской грог, а Полли не привыкла к рому… Вторая открытка, отправленная на следующий день, пришла из Стёрбридж-виллидж[18]. На ней был изображён белый колониальный дом, у дверей — экипаж с лошадью.
Дорогой Квилл!
Восхитительное место! Я бы могла провести здесь целую неделю! Такая тишина! Живописные фермерские домики, луга, изгороди! Уолтер нашёл мою сережку!
С любовью,
Интересно, почему она не упомянула, где именно Уолтер нашёл её сережку? Однако у Квиллера не было времени гадать: накопилось немало дел, например написать очередную статью для своей колонки. Пожалуй, можно выдать тысячу слов на тему «бакенбарды в Белом доме»… Кто, когда и почему… Брить или не брить… Связь между войной и растительностью на лице… Политические последствия…
18