— Квилл, дорогой! — воскликнула Сьюзан в своей театральной манере. — Как тебе это нравится?
— Наверное, в те дни было много орехов.
— Орехи составляли основу рациона американских первопоселенцев.
— А я-то думал, что они кололи орехи при помощи камня.
— В конце восемнадцатого века трапеза непременно заканчивалась орехами, изобретатели и художники соперничали, конструируя хитрые щипцы для колки орехов… Но сейчас я не могу говорить. Позвони мне в магазин, дорогой!
Она ушла, и к Квиллеру обратилась Кэти Хупер:
— Не забудьте о сегодняшнем прогоне исторического спектакля, мистер Квиллер. В восемь часов.
— Я уже зарезервировал кабинку, Кэти, но всё равно спасибо, что напомнили.
Квиллер спросил Райкера:
— Не хочешь ли ты вместе с твоей красавицей женой быть моим гостем на прогоне «Субботнего гулянья»?
Арчи задал ему встречный вопрос:
— Не хочешь ли ты вместе с твоей прожорливой утробой быть нашим гостем перед спектаклем?
Никто никогда не отказывался от приглашения на обед к редактору кулинарного раздела «Всякой всячины».
Райкеры обычно проводили лето в маленьком жёлтом пляжном домике на вершине песчаной дюны, откуда открывался вид на озеро.
Хозяева сидели на веранде с аперитивами, когда прибыл Квиллер. Он спросил:
— Что случилось с домом Данфилдов?
Этот дом из красноватого дерева, стоявший по соседству с Райкерами, сменился кубом из белой штукатурки и стекла.
Райкер объяснил:
— Вдове не удавалось ни продать, ни сдать его из-за слухов о том, что в доме якобы живёт привидение. Тогда она снесла его и продала землю. Земля у озера ценится даже больше, если на ней не стоит старый дом. А что ты думаешь об этом новом здании? Смахивает на кубик льда. Обитатели дюн никак не могут решить: то ли наш дом выглядит убогим на его фоне, то ли это он смешон рядом с нашим.
— Как там живёт? — Квиллер не сомневался в ответе.
— Женщина из Центра, — ответила Милдред. — Я зашла её поприветствовать — сознаюсь, мной двигало любопытство, — но легче было бы общаться с рыбой в аквариуме. Она все время ныла — жаловалась на шум прибоя и крики чаек, на то, что люди гуляют по пляжу, глазеют на её дом и даже фотографируют его. Из вредности я сказала, чтобы она не беспокоилась по поводу зелёных огней, которые всю ночь вспыхивают над озером, — это всего лишь НЛО.
— Похоже, это та самая очаровашка, что жила в гостинице «Щелкунчик». Не выпускайте Тулуза из дома. Она ненавидит кошек.
Тулуз развалился на перилах веранды с таким самоуверенным видом, будто это он удочерил редактора кулинарной рубрики. Милдред сунула ему кусочек крабового мяса, передавая мужчинам блюдо с канапе.
— Это правда, — спросила она, — что домашние животные станут темой следующего конкурса лимериков?
— Думаю, да. Стихи о домашних любимцах занятно писать. Дай-ка мне ещё один бутерброд с крабами, и я что-нибудь сочиню.
Когда Квиллер покончил с канапе, лимерик был уже готов:
— И удержу котику нет, — добавил Арчи в рифму.
Обедали на открытом воздухе. Вначале был подан холодный суп-пюре из цуккини, украшенный голубикой.
— Милли бросает пригоршню голубики во все блюда, — заметил Арчи.
— Эти ягоды тебе полезны, — ответила его жена.
Затем последовало жаркое из говядины в глиняных горшочках. Арчи сказал:
— А ты знаешь, что предок Милли был поваром в лагере лесорубов?
— Да, мой прадедушка, — с гордостью произнесла Милдред. — Лесорубы питались бобами и солониной, сухарями, варёной репой и чаем с мелиссой, чёрной патокой.
— А как насчёт блинов? — спросил Квиллер. — Я думал, что они съедали целые стопки из двенадцати блинов величиной с обеденную тарелку.
— Похоже на измышления голливудских сценаристов, — пошутил Арчи.
Поскольку времени на десерт не оставалось, Милдред подала кофе с так называемыми ореховыми бомбами. Это были шарики диаметром в один дюйм, маслянистые, не слишком сладкие, с шоколадным привкусом. Она упаковала несколько «бомбочек», чтобы гость взял их домой.
— Между прочим, — обронил Квиллер, — я не говорил вам, что приглашён на ланч Колледжем Мускаунти в качестве почетного гостя?
— Что же такое случилось? — спросил Арчи, скорчив гримасу. — Эта академическая камарилья вдруг обнаружила, что у нас есть журналист, который не путает падежей?