Но кот стоял, напряженно выгнув спину, и бросал на Квиллера взгляды, которые иначе как оскорбительными не назовешь.
– Ладно! – разочарованно произнес журналист. – Ты уже не тот, что был раньше. Иди к своим дурацким голубям.
Коко вернулся к окну, за которым Бен Николас крошил хлеб птицам.
Квиллер снова отправился на улицу. Когда он уже почти дошел до конца лестницы, из магазина выпорхнула Айрис Кобб.
– Ну как, весело вам в Хламтауне? – прощебетала она.
– Кое-что раскапываю, – ответил он. – Странно, почему полиция толком не расследовала смерть Энди. Неужели к вам не заходили следователи и не задавали вопросов?
Она растерянно покачала головой.
– А я скажу вам, почему этого не делали! – прохрипел мужской голос из магазина. – Хламтаун – клоповник, а кому есть дело до того, что происходит в клоповнике?
Миссис Кобб объяснила, понизив голос:
– Эта тема – его больное место. Он вечно ругается с городскими властями. Конечно, Си-Си скорее всего прав. Полиция с удовольствием назвала происшедшее несчастным случаем и закрыла дело. Хламтаун их не беспокоит. – Тут ее лицо оживилось: похоже, она обожала сенсации. – А почему вы спрашиваете о следователях? Вы что-то подозреваете?
– Ничего определенного, но эта смерть была слишком странной, чтобы списать ее в архив, как несчастный случай.
– Может, вы и правы. Может, произошло что-то, о чем никто и не догадывается. – Она поежилась. – Мурашки по коже от таких мыслей… Кстати, я продала медные подсвечники из вашей спальни, но поставила взамен суссексскую свинью – очень редкую. Голова снимается, и из нее можно пить.
– Спасибо, – поблагодарил Квиллер.
Он стал спускаться с последних ступенек и вдруг резко остановился. Щетка, которую принесла Юм-Юм! У нее голубая ручка, а его щетка, кажется, была зеленой… Или нет?
Девять
Квиллер широким шагом направился к «Голубому дракону», вспоминая беззащитную Мэри, которую видел прошлой ночью. Но его встретила другая мисс Дакворт – такая, как в первый раз, – холодная и непроницаемая в своем японском кимоно. В магазине больше никого не было. Она села в резное тиковое кресло – высокая и прямая, как дымок, поднимающийся от ее сигареты.
– Мне передали, что вы звонили, – сказал он, немного разочарованный прохладным приемом. – Вы хотели меня видеть?
– Да. Я очень обеспокоена.
Она положила длинный мундштук и повернулась к нему.
– Что случилось?
– Прошлой ночью я совершила ошибку. Боюсь, – сказала она, – я говорила вчера слишком много.
– Вы были прекрасной компанией. Я наслаждался каждой минутой.
– Я не это имею в виду. Мне не следовало раскрывать вам свою тайну.
– Вам нечего опасаться. Я дал слово.
– Мне следовало помнить, какую шутку сыграл с отцом ваш Джек Джонти, но, к сожалению, выпитое виски…
– Вы расслабились от спиртного, и это пошло вам на пользу. Поверьте, я не стану злоупотреблять вашим доверием.
Мэри Дакворт устремила на журналиста пронизывающий взгляд. Что-то в усах Квиллера убеждало людей в его искренности. Другие усы могли быть злодейскими, высокомерными или вызывающими жалость, но растительность на верхней губе журналиста внушала доверие.
Мэри вздохнула и немного смягчилась:
– Я вам верю. Против воли верю. Просто…
– А теперь мне можно сесть?
– О, простите! Как невежливо с моей стороны!.. Пожалуйста, чувствуйте себя как дома. Не хотите ли чашечку кофе?
– Нет, спасибо. Я только что ел суп у «трех сестричек».
– Наверное, похлебку из моллюсков, – скривила губы Мэри. – Их магазин всегда напоминал мне рыбные ряды.
– Суп был очень вкусным.
– Из консервов, конечно.
«О-о, да это ревность», – подумал Квиллер и внутренне улыбнулся.
– А сегодня вам снились кошмары? – спросил он.
– Нет. Впервые за два месяца я спала спокойно. Вы оказались совершенно правы. Мне нужно было с кем-то поговорить. – Она замолчала, тепло взглянула ему в глаза и добавила: – Я благодарна вам, Квилл.
– Теперь, когда вам стало лучше, – сказал он, – окажите мне одну услугу. Просто чтобы удовлетворить мое любопытство.
– А именно? – Она моментально напряглась.
– Вы не могли бы рассказать поподробнее о той ночи? Это не просто нездоровое любопытство, уверяю вас. Чисто интеллектуальный интерес.
Она прикусила губу:
– Что мне еще сказать? Я рассказала вам все, что было.
– Нарисуйте мне план комнаты, в которой вы нашли тело.
Он вручил ей шариковую ручку и сложенный в несколько раз лист писчей бумаги – его обычное снаряжение. Потом выбил трубку о пепельницу, снова набил ее и зажег.