– Извини, дружище, я погорячился. Пора бы мне понять – ты знаешь, что делаешь.
Квиллер в недоумении поглаживал усы. Для чего предназначался этот ключ? И почему его повесили за картину?
Ясно, что в гостинице «Тип-Топ», где останавливались богатые клиенты, путешествующие со своими драгоценностями, заботились об охране как тех, так и других. На дверях спален были установлены старинные медные запоры, для которых требовались длинные ключи. Да и остальные двери, за исключением главного входа и черного, сохраняли старый стиль как подлинную достопримечательность исторического здания.
Поражаясь неудобному размеру и солидному весу ключа, Квиллер произвел тщательный осмотр всего дома, от погреба для фруктов и овощей до бельевой под крышей. Ни к одному замку ключ не подходил. По пыльным и крутым ступенькам он поднялся даже на чердак, загроможденный старыми чемоданами и сломанной мебелью, и обнаружил там лестницу, ведущую на крышу. Забрался по ней и через люк вышел на небольшую смотровую площадку с перилами – это была самая высокая точка на всём горном хребте, совсем близко к облакам, которые неслись по небу, словно дерущиеся драконы, золотистые в лучах солнца. Взирая на величественную панораму гор, он открыл для себя и нечто новое. К северу Большую Бульбу точно срезали – там было развёрнуто огромное строительство. На юге среди деревьев мелькало серебристо-голубое озеро, к которому вела тропа, начинавшаяся у лужайки перед домом.
Забыв о замке, Квиллер поспешно спустился вниз, бросил ключ в ящик уродца Фитцуоллоу и схватил массивную прогулочную трость с вешалки для зонтов в холле.
– Я скоро вернусь, – крикнул он на ходу. – Хочу найти озеро Батата. Если меня не будет через полчаса, вызывайте ищеек.
Сиамцы проводили его до дверей, не проронив ни звука, а потом быстро побежали в гостиную и стали наблюдать из окна за его удаляющейся фигурой, и вид их говорил о том, что они могут больше не увидеть свою карточку на довольствие.
От дощечки со словом «Тропа», прибитой к дереву, уходила в лес тропинка, покрытая мягким ковром из сосновых игл и прошлогодних дубовых листьев, пёстрая от солнечных бликов. Она петляла в густых зарослях деревьев и кустов, а вокруг стояла абсолютная тишина. Это было то, что Квиллер надеялся найти, – уединённое место для прогулок и размышлений. Тропа извивалась то влево, то вправо, огибая то ствол огромного дуба, то выступ скалы; иногда она ныряла под поваленное дерево и постепенно шла вниз. Квиллер подумал, что возвращаться придется в гору, но это не смутило его, поскольку в Мускаунти он каждый день ходил пешком и ездил на велосипеде и находился в отличной форме.
Дощечки, прибитые к деревьям через каждые сто метров, уверяли, что он идёт в правильном направлении, но озеро не появлялось. Может, оно ему померещилось? Уклон становился всё круче, лес – всё гуще, двигаться – всё труднее. Листья, не высохшие в такой тени, скользили под ногами, из земли торчали корни. Он споткнулся и упал на больное колено, но бодро вскочил и зашагал дальше. Не было видно ни гостиницы наверху, ни долины внизу, только по-настоящему дикая природа, и это ему нравилось. Время от времени какой-нибудь небольшой зверек пробегал в кустах, но единственные птицы, которых он видел и слышал, были вороны. Они кружили над головой и хрипло каркали, будто жалуясь на что-то. Где, спрашивал он себя, щеглы и гаечки, где кардиналы, которых так много в Мускаунти?
Спуск давал на больное колено нагрузку больше, чем подъём, и он обрадовался, увидев на небольшой поляне круглую беседку, под крышей которой разместились стол для пикника и скамейки. Квиллер с благодарностью сел и облокотился о стол. Дерево сильно пострадало от дождей и ветра, а сама беседка сильно обветшала – много воды утекло с тех пор, когда Хокинфилды устраивали здесь пикники. Он сидел и наслаждался тишиной, не подозревая, что то было затишье перед бурей. Даже вороны спрятались.
Спустя какое-то время, посмотрев на часы, он решил – пора возвращаться на тропу… Да, но где она? Откуда он пришёл? Деревья и кусты выглядели совершенно одинаково, и в нескольких местах земля была утоптана так, что вполне могла сойти за начало тропинки. Увы, пока он сидел в беседке, он потерял ориентиры. Так, солнце садится на западе, а гостиница находится на севере… позвольте, а где же солнце? Оно исчезло за тучами, в лесу стало темно. Предсказание Бичема, похоже, вот-вот сбудется.
Требовалось быстро принять решение. Одна тропинка шла чуть вверх, а все остальные – вниз. Здравый смысл подсказывал ему: выбирай первую, что он и сделал, но вскоре тропа, поднявшись на бугор, резко пошла вниз. Он вернулся на поляну и устремился по другой тропинке, которая завела его в чащу. Но всё-таки тропа шла вверх, и «Тип-Топ» находился наверху. И он обязательно придёт туда. Пробираясь через подлесок, цепляясь брюками за колючки, он прокладывал себе путь сквозь кусты, ветки которых хлестали его по лицу, угрожая выколоть глаза. Прогулочная трость скорее мешала, чем помогала, и он выбросил её. Темнело всё больше. Может, вернуться в беседку, но в какой она стороне? Появилось опасение, что он ходит кругами.
Он остановился, закрыл глаза и постарался собраться с мыслями. И вдруг услышал шум в лесу, будто сквозь кусты прорывался крупный зверь. Квиллер прислушался, напряженно всматриваясь в ту сторону, откуда шёл треск, и вскоре он разглядел сквозь густеющую темноту большого чёрного зверя, который двигался прямо на него. «Медведь!» – подумал он, и холодок пробежал у него по спине. Так, что советовали охотники? Ага! Не делать резких движений. Главное – не бежать.
Он застыл на месте, а чёрный зверь всё приближался. Приближение было зловещим. Холодный пот выступил у Квиллера на лбу, и вдруг он понял: это большая чёрная собака. Дикая? Злая? Вряд ли голодная – выглядела она достаточно упитанной и, кажется, была с ошейником. Чья же собака бродит здесь? Почему одна? Подрезанные уши и хвост позволяли сделать предположение, что это доберман, потерявший форму от переедания. Пёс дружески вильнул хвостом, и Квиллер вздохнул с облегчением.
– Хорошая собака! Хорошая собака! – произнёс он держа руки в карманах и не делая резких движений.
Доберман подошёл поближе и ткнулся мордой в ноги. По шляпкам гвоздиков на ошейнике Квиллер прочитал имя: «Л-ю-с-и».
– Хорошая собака, Люси, – сказал он. – Ты – Люси? – Он потрепал её по чёрной голове, и перекормленная собака прижалась к нему сильнее. Она явно куда-то толкала его. Квиллер отступил, и Люси толкнула его снова.
«Боже мой! Это же собака-спасатель! – подумал Квиллер. – Где её фляжка с бренди?»
Он пошёл за собакой. Она бежала впереди, постоянно оглядываясь, дабы убедиться, что он идёт за ней. Люси легко пробиралась сквозь заросли и каждый раз, когда он останавливался или замедлял ход, прибегала к нему узнать, в чём дело.
В конце концов они вышли на дорожку из сосновых игл.
– Тропа! – ликовал Квиллер. – Хорошая собака! Умница, Люси!
Она побежала дальше. Да, это была тропа: он узнал поваленное дерево и гигантский дуб… и вот над макушками деревьев показалась серо-зелёная громадина. Квиллер непроизвольно вскрикнул, а Люси помчалась к дому.
Она прибежала первой, ожидая его на веранде, у двери в кухню.
«Невероятно! – подумал Квиллер. – Она хочет получить в награду что-нибудь вкусненькое и знает, куда нужно идти». Из-за дверей раздавались два завывающих голоса.
– Это, конечно, нехорошо, Люси, – сказал он, – но я не могу пригласить тебя зайти. Я принесу угощение сюда. Подожди меня.
На крыльце она выглядела намного меньше, чем в тот момент, когда выпрыгнула из кустов. С благодарностью он дал ей четыре сосиски, которые покупал для себя. Сиамцы неизменно отвергали сосиски, но Люси быстро съела их и убежала – по другому заданию или в поисках другого угощения.
Обнюхав брюки Квиллера, сиамцы состроили презрительные гримаски.