– Погодите минутку! Сядьте! – сказала она.
Он сел.
– Что вы думаете о внезапном замужестве Вайолет, Квилл?
– Что я могу сказать? Любовь – что молния. Куда только не ударяет.
– Хотите быть деликатным? Вы же знаете: это брак по расчёту! Вайолет на двадцать лет его старше и невероятно богата! И я говорила вам, что у неё неладно со здоровьем. В последнее время у неё не прекращаются головные боли и, бывает, коченеют руки и ноги, что очень меня беспокоит. И её тоже – не сомневаюсь! Хотя она и старается это скрыть. Я знаю её, Квилл! Мы росли вместе и были как сестры. Мы и теперь близкие подруга. Почему она ничего не сказала мне? Считала, что я буду её отговаривать?.. Что вы знаете об Олдене Уэйде, Квилл?
– Только то, что у него пропасть талантов и приятные манеры…
– И склонность к немолодым женщинам с деньгами?
В одно мгновение Квиллер вспомнил то, что по секрету выболтала ему Дженис: объявление о свадьбе было отложено до той поры, когда Вайолет изменит своё завещание. Он также вспомнил мечту риелтора Виски «шикарно использовать» принадлежащие Вайолет тридцать акров земли.
Мэгги остановилась, у неё прервалось дыхание, краска прилила к лицу.
– Успокойтесь, Мэгги! Вздохните поглубже Вайолет умная, образованная женщина, она, вероятно, знает что делает. Кто её адвокат? Она, наверно, получает все нужные советы.
– Хиббарды всегда держались юристов из фирмы «Хасселрич». Она наверняка не изменила этой фирме.
– «Хасселрич» – в высшей степени уважаемая фирма. Её адвокаты не допустят, чтобы Вайолет сделала что-то неразумное.
– Простите, Квилл. Извините меня за истерику. Просто я… просто мне не с кем было об этом поговорить.
– Ничего, ничего. Я всё понимаю. Теперь Фонд К. тоже заинтересован в будущем Хиббард-Хауза. И я привлеку к этому делу его внимание. Вайолет общалась с вами после объявления о свадьбе?
– Нет. Я пробовала связаться с нею по телефону. Но, по-моему, она меня избегает.
– Прошло всего сорок восемь часов.
– Вы правы, Квилл. Вы сказали то, что сказал бы Джереми, будь он здесь.
В тот вечер Квиллер и Полли поехали в гостиницу «Валун» на берегу озера – на первый за долгое время субботний ужин-свидание. Об электронном каталоге не было сказано ни слова.
– Как Данди? – спросил Квиллер.
– О, он просто счастлив! Он не просто резвится как другие коты в его возрасте, а живо интересуется всем, что происходит в магазине. Ты помнишь столик, на который мы выкладываем книгу недели? Так вот, на днях мы выбрали «Место, называемое счастьем», и Данди вскочил на стол и восседал рядом, словно автор, ожидающий, когда к нему потянутся за «лапографами».
– Чьё это произведение?
– Психолога, доктора Дорит Сейдерс. Книга расходится как горячие пирожки, и на следующем собрании литклуба её ставят на обсуждение. Одна из «зелёных халатов» считает, что надо послать её нашей причуднице мэру.
– Аманда её даже не откроет, – возразил Квиллер. – Швырнёт в посыльного, и всё.
– У доктора Сейдерс, если тебе интересно, два кота. Я получила от неё книгу с автографом, можешь взять почитать. Она цитирует «Потерянный рай» Джона Мильтона: «Человек сам способен превратить рай в ад и ад – в рай». Что ты по этому поводу думаешь?
Об остальном Квиллер позже записал в своём дневнике:
Суббота, 4 сентября
Есть что-то магическое в этом «Валуне»: вид на озеро, прогулки по берегу, багряное от заката небо, коктейль «Скуунк» на парапете, не говоря уже о коте Рокки, который, приветствуя вас, непременно трётся о ваши лодыжки – большой с его стороны комплимент!
К Полли вернулись её мягкий голос и музыкальный смех. Для начала я преподнёс ей лимерик, который написал пару педель назад, когда её чувство юмора упало ниже допустимого уровня.
Литдама по имени Полли
Считает, что сленг хуже моли.
На слова «паразит»,
«круто», «клёво» – фырчит
И сжимает губы до боли.
А потом вручил ей блестящую новую запись Третьей симфонии Сен-Санса, и мы поехали ко мне в амбар, где её и послушали.
ДЕВЯТНАДЦАТЬ
В воскресенье после полудня Квиллер и два нервничающих сиамца выезжали к своему зимнему пристанищу. Чем дольше отодвигался отъезд, тем больше кошки нервничали, что их забудут в амбаре!
Отправиться в Индейскую Деревню за пятнадцать миль было не проще, чем за пятнадцать тысяч. О переезде были оповещены друзья, соседи и деловые инстанции.
Шеф полиции Броуди вызвался надзирать за временно оставленной собственностью. Миссис Фулгров придёт освободить от продуктов холодильник и забрать те, которые сможет использовать, а чтобы её усилия не пропали даром, в морозильник специально загрузили несколько купленных с этой целью вкусных заморозок. И наконец, команда Пата О'Делла подготовит амбар с прилегающим участком к зимней непогоде.
Перед отъездом Квиллеру захотелось прогуляться через лесок до Уинстон-парка. Возвращаясь в амбар, он вдруг осознал, что это была последняя приятная прогулка из совершенных им в течение полугода. Он выходил из перелеска, вступал во двор амбара, искал глазами кухонное окно, где заседал комитет по его встрече, отпирал дверь и оказывался во власти двух дружески помахивающих хвостов… Где найти слова для описания тех добрых чувств, которое он испытывал?
В это воскресенье в окне дежурил только один котяра, подававший сигналы, которые означали, что на автоответчике ждёт сообщение: Уэзерби Гуд просил перезвонить. Прежде, однако, Квиллер набрал номер своего поверенного – домашний номер.
– Прости, что беспокою тебя дома, Барт.
– О чём ты говоришь! Рад тебя слышать! В офисе получили сообщение, что ты переезжаешь в Деревню.
– Переезжаю. И звоню, чтобы спросить, не получится ли у тебя заехать ко мне завтра утром по дороге в город. У меня есть интересная новость, и неплохо бы её обсудить. Моё кондо то же: номер четыре в «Ивах».
Затем Квиллер позвонил в номер третий.
– Мы выезжаем в Деревню, Джо. Что там у тебя?
– Доктор Конни уже здесь, в номере втором. В «Ивах» теперь полный комплект. Как ты насчёт того, чтобы притопать ко мне вечерком на пиццу? Полли приготовит салат. От Лингуини доставят пиццу и спумони20 , а из напитков есть пиво, вино и «Скуунк» для фанатов.
– На мой вкус – о'кей! А что требуется от меня?
– Можешь спеть песенку. За рояль сяду я.
В кондо сиамцы проводили далеко не первую зиму, но когда вышмыгнули из дорожных сумок, всё показалось им новым и странным. Даже ключевая вода в питьевых мисках вызывала подозрение… и ворсистый коврик перед очагом… и плошки, на которых им был сервирован ужин. Правда, к тому времени, когда Квиллер вернулся от Уэзерби, они уже гонялись друг за другом вверх-вниз по лестнице, сладострастно возились на пушистом коврике и в поисках прошлогодних сокровищ скрывались за диванными подушками.
А пока Квиллер сменил дорожную куртку на одежду, которая должна была произвести впечатление на радушного хозяина и вызвать восхищение Полли и доктора Констебл.
В номере третьем его приветствовал Гольф Стрим, разъевшийся тигр, такой же экстраверт, как и его владелец.
Ветеринаршу Квиллер спросил:
– Что побудило вас оставить пансион Хиббард-Хауз, доктор Констебл?
– Зовите меня Конни, – предложила она. – Видите ли, мой бракоразводный процесс благополучно завершился, и мне захотелось начать новую жизнь. Иметь возможность готовить, заводить домашних животных, принимать гостей. Как поживают Коко и Юм-Юм?
– Они рады, что любимый доктор теперь их соседка. Скажите, это правда, что вы носите синий медицинский халат? Весь персонал в больнице ходит в белом…
– Только это не для печати, – сказала Конни, на которой были синие джинсы. – Я ношу синее, чтобы подчеркнуть цвет моих глаз.
– А ведь верно, что кошки реагируют на синее. Жёлтый и синий – два цвета, которые они лучше всего различают, хотя в целом живут в мире размытой пастели.
Так ещё некоторое время они беседовали об особенностях кошек, пока их не прервал Уэзерби.
– Вы что, господа хорошие, сговариваетесь ограбить банк? Пицца прибыла. Хватайте и ешьте, пока не остыла!