— Пожалуй, я тоже не могу упустить такую возможность.
После обеда, когда мы прощались, она спросила:
— Это происходит каждый раз? — И, получив утвердительный ответ, удивленно покачала головой. Но по крайней мере наконец поняла, почему среди почитателей Нортона возникает такой ажиотаж.
В Лос-Анджелесе Нортону всегда нравилось. Отель «Времена года» был для него словно родной дом вдали от родного дома. Каждый раз, когда мы останавливались перед фасадом, принимающие наш багаж гостиничные служащие неизменно говорили:
— Рады, что ты снова к нам приехал, Нортон.
А вхождение в вестибюль слегка напоминало то, как я представлял себе двор Людовика XIV. Правда, никто не устилал наш путь цветами, но каждый, от консьержки до коридорных и клерков за стойкой регистрации, называли Нортона по имени и горячо приветствовали в отеле. Ему даже разрешалось пользоваться бассейном на четвертом этаже (или, скажем так: территорией рядом с бассейном, поскольку плавание не входило в его любимые виды спорта). Одна из десяти самых милых моему сердцу фотографий: Нортон сидит у бассейна в собственном шезлонге, а официант подносит ему мисочку с охлажденной водой.
В Америке выход к обеду с котом — это всегда некоторый напряг. Присутствие животного в ресторане противоречит законодательству по вопросам здравоохранения, если только животное не собака-поводырь. Поэтому владельцам ресторанов приходится давать специальное разрешение (как это произошло в Норфолке) и рисковать вызвать возмущение какого-нибудь завернувшего к ним правительственного инспектора. В Лос-Анджелесе Нортона постоянно принимали в «Спаго», самом известном ресторане города. Его владелец Вольфганг Пак был нашим приятелем. (Моя мать специалист по кулинарии. Кстати, она явно любила бы меня больше, если бы я говорил с легким намеком на австрийский акцент и умел готовить сквоб, [3]как это делает Вольф. Поразмыслив об этом, я решил, что и Дженис любила бы меня больше, если бы я умел хоть что-нибудь готовить, как Вольф.) Плюс к тому жена Вольфа, Барбара, была известна в округе как самая большая любительница животных. Достаточно сказать, что у нее во дворе жила лама, и это в качестве дополнения к обычному набору собак, кошек и еще Бог знает кого. Когда вышла моя первая книга, Вольф устроил в «Спаго» презентацию и приготовил Нортону особенную пиццу, покрытую кошачьим деликатесом. Думаю, Вольф мог позволить Нортону есть на людях, потому что его ресторан был так популярен, а столики настолько востребованы, что влияние хозяина было не меньше, чем мэра или губернатора. Не хотел бы я оказаться на месте чиновника, попытавшегося заказать столик на четверых на восемь вечера в субботу, если этот чиновник — тот самый человек, который когда-то прогнал из зала моего кота.
В ту поездку на обед в ресторане поступила особенная заявка. В городе одновременно с нами оказался мой близкий друг Уильям Голдман, который был не только моим литературным кумиром, но и гурманом. Он пожелал сводить в «Спаго» двух приятельниц — Сьюзен Гудсон и Элен Брэнсфорд, и я согласился заказать для них столик. Элен тоже несколько подвинута на животных (если вам кажется, что у меня не все в порядке с головой, замечу, что она частенько путешествует со своей мини-свинкой). Узнав, что мой кот гостит в городе, она попросила Билла позвонить мне и спросить, не сможет ли Нортон присоединиться к ним за обедом. Я, как всегда, объяснил, что если пойдет кот, то придется идти и мне. Билл немного подумал и согласился. Он даже не посоветовался с Элен — взвалил всю тяжесть ответственности на свои плечи.
Когда мы расселись за столиком — Нортон, разумеется, на собственном стуле, — к нам сразу подошел официант и спросил:
— Вы меня, наверное, не помните? Я вас обслуживал во время презентации книги Нортона. Я тогда только начинал здесь работать, и это была моя первая встреча со знаменитостями. — Он покосился на кота и добавил: — Рад, что ты снова у нас.
Мы заказали из меню разные вкусности, а Нортону официант, не спрашивая, принес тарелочку с жареной курятиной. Все было восхитительно, но вскоре оказалось, что Сьюзен почему-то не в восторге. Она то и дело посматривала в сторону Нортона. Я подумал, что у нее аллергия или ей неловко есть рядом с четвероногим покрытым шерстью существом. Но выяснилось — ни то ни другое. Потом Сьюзен призналась Биллу: она расстроилась, потому что ей показалось, что еда у кота вкуснее тех блюд, которые подавали ей. Ей очень захотелось жареной курятины, но ее не было в меню. Нортон был единственным из нас, кто обладал настолько большим авторитетом, что для него готовили специальное блюдо.