– А как дела у вашей кузины. Картер Ли? Все ли у неё… Как там она?
– Даниэль неплохо держится. – ответил тот. – Хочет снова выйти замуж, а это хороший признак. Жизнь продолжается. Она может ещё осчастливить кого-то. Мне не нравится, когда люди попусту растрачивают жизнь. Вы согласны со мной, Квилл?
Прежде чем Квиллер нашелся с ответом, все трое невольно вздрогнули – из прихожей донёсся шум драки: сердитое фырканье, глухие удары, шипение и рычание. Квиллер вскочил и бросился на поле битвы. Кошки сражались за русскую меховую шапку, катались в ней, колошматили её – и друг дружку – задними лапами.
– Прекратите! – прогремел Квиллер, и негодники бросились кто куда. – Примите мои извинения! – сказал он Картеру Ли.
– Пустяки. Я просто хорошенько отряхну её, и все дела.
Влюблённая чета укатила в своем «лэнд-ровере». а Квиллер отправился к Полли, но не раньше, чем выдал сиамцам угощение, проворчав:
– Ах вы плутишки!
ДВЕНАДЦАТЬ
Жизнь Квиллера той зимой походила на странную головоломку или паззл, состоящий из работы, совершавшихся вокруг событий, чтения, ежедневного хождения на снегоступах (мало-помалу он осваивал это искусство), телефонных звонков и неотложных домашних забот о сиамцах. Раз в неделю, когда он проводил уик-энд с Полли Дункан, все фрагменты вставали на свои места. Он мог рассчитывать на довольство и поощрение в равных пропорциях, а вдобавок на стычку с Бутси. Однако уик-энд, последовавший за днём рождения Линеттт, стал исключением из правил. Он начался с жареного сига и брокколи субботним вечером у Полли и закончился воскресным ужином в пятизвёздочном ресторане «Конь-огонь» в Локмастере.
Под сига Квиллер сказал:
– Если Линетт думает, что новость о её свадьбе никуда не просочится до самой церемонии, она тешит себя иллюзиями. Сегодня я видел Фрэн Броуди, и она уже слышала об этом от клиентки.
– Линетт просто не хотела давать объявления в газете, – пояснила Полли. – Она приглашает друзей неофициально, по телефону, и все понимают, что она не желает лишних разговоров.
– Понимать-то они понимают, но будут ли держать рот на замке? В нашем округе любят почесать языками.
– Квилл, дорогой, ты слишком циничен.
– Я, кажется, догадался, почему Даниэль выглядела такой расстроенной на вечеринке. Уиллард хотел свозить её на Марди-Гра. А теперь гостиничным номером, который он забронировал для них, воспользуется Картер Ли, Даниэль же останется с носом… Если только Линетт не оставит с носом Картера Ли. Тогда он сможет взять с собой Даниэль.
– Это не тема для легкомысленных шуточек, – заметила Полли с мягким укором. – Линетт твердо решила выйти замуж. Она уже отказалась от работы в клинике и превращает своё имущество в совместную собственность.
– То есть ты полагаешь, что можно спокойно бежать за свадебным подарком? Если бы мы узнали об этом пораньше, они могли стать хозяевами чёрного шнауцера.
– Да, выбрать для них подарок действительно сложно. У Линетт дом полон фамильного серебра, фарфора и прочих произведений искусства.
– Может, заказать какому-нибудь художнику их семейный портрет на фоне пряничного особняка Дунканов? Что-то в духе «Американской готики» Гранта Вуда[56] , но без сельскохозяйственных орудий. В Локмастере есть один парень, он пишет портреты, и вполне прилично.
Полли сочла идею замечательной.
Они ещё поговорили о том о сём. Она спросила:
– Тебе понравилось ходить на снегоступах, да? Я видела, как ты шастаешь по Деревне в оранжевой тёплой куртке и такой же ярко-оранжевой шапочке.
– Именно в оранжевой, чтобы охотники по ошибке не приняли меня за петляющего зайца… Тебе удалось уже починить твою стереоаппаратуру?
– Я звонила в «Удачную электронику» три раза.
– А знаешь, откуда такое название? Если ты туда дозвонилась, это уже удача. Мастер пришёл починить поломку? Удача вдвойне. Только непременно выяснится, что он должен заказать новую деталь. А вот когда этот кудесник снова зайдёт и починит аппаратуру, считай, ты сорвала банк. По мне, так проще купить новый современный агрегат.
Потом разговор свернул на библиотечные дела.
– У нас проблемы с новым сливным бачком в туалете, – пожаловалась Полли. – Вода из него хлещет с таким рёвом, что слышно во всём здании. Служащие хихикают, читатели пугаются, а я в некотором смятении, но водопроводчик говорит, что ничего не поделаешь – система работает как положено!
По пути из Локмастера в воскресенье вечером Квиллер допустил большую ошибку, спросив:
– Ну как, нашла подружку для Бутси?
– Да, наконец-то! У моей приятельницы в Локмастере кошка принесла котят, и она обещала, что оставит за Бутси право выбора.
– Смотри осторожней выбирай имя для новой киски. Томас Стернз Элиот[57] говорит, что имя, выбираемое для кошки, может повредить её самоуважению. Возможно, Бутси не нравится его имя.
– Что ты имеешь в виду? – вскинулась Полли.
– Надо признать, что Бутси едва ли подходящее имя для такого благородного и аристократичного животного, как сиамец[58] . Если оно вынуждает его сомневаться в своём достоинстве, то от этого может портиться характер.
– Когда мы с ним одни, он очень нежен и ласков, – вспыхнула Полли.
– Но ты ведь вынуждена запирать его, когда приходят гости. Разве он производит впечатление добродушного и уравновешенного зверя?
– Ты – единственный, кто не может поладить с ним! – воинственно парировала Полли. – Мне думается, ты глуп, как и твои теории. И Элиот тоже.
Квиллер тогда ещё не сознавал, насколько опасно ввязываться в спор о выборе имени для домашнего животного, какая бы близкая дружба ни связывала вас с его хозяином. Совершенно нечаянно он затронул запретную тему и теперь раскаивался.
– Прости, что я завёл этот разговор, Полли. Я не хотел расстроить тебя.
– Да, я расстроилась и вообще нахожу весь этот разговор бессмысленным. А сейчас, будь добр, останови машину около моего дома. У меня разболелась голова.
Он сделал, что просили, и Полли вышла, не добавив больше ни слова. Ему ещё не доводилось наблюдать такой вспышки негодования у своей интеллигентной и рассудительной приятельницы.
Сиамцы поняли, что он расстроен, и держались поодаль, встревоженно посматривая на него. Не сказав им ни слова, Квиллер переоделся в домашний халат и мягкие тапочки и положил себе добрую порцию мороженого. Падал легкий снежок. Близились сумерки. Развалившись в большом кресле, он пристроил ноги на пуфик и погрузился в размышления: «И что теперь? Должен ли я позвонить и извиниться? Успела ли она уже успокоиться? И что я скажу? С чего начать?»
Вдруг по дому разлилась требовательная, настойчивая трель дверного звонка. Сбросив ноги на пол, он поспешил к двери. На снегу стояла маленькая, хрупкая, как птичка, женщина без пальто, без сапог, в одной шали, накинутой поверх седых волос и худеньких плеч.
– Пожалуйста, помогите! – взмолилась она. – Наша кошка угодила в ловушку! Она может покалечиться! – Женщина показала вдоль ряда домиков.
– Бежим скорей!
Он сдернул куртку с вешалки и припустил следом за ней по снегу в домашних тапочках. Женщина оказалась одной из пенсионерок-учительниц из дома два.
Золотистая персидская кошка упала за стиральную машину, запуталась в проводах, грозивших её удушить, и отчаянно пыталась освободиться, истошно мяукая.
– Не подходите! – приказал Квиллер. – Я отключу машину. Всё будет в порядке. – Ласково разговаривая с перепуганным животным, он распутал кошку и передал её маленькой женщине, воззвавшей о помощи.
– Бедная Пинки! Бедная Пинки! – причитала женщина, обнимая и целуя свою любимицу.
56
Трант Вуд (1891-1942) – американский художник-реалист, изображавший жизнь и быт Среднего Запада. «Американская готика» (1930) портрет четы фермеров, одна из самых известных его работ. – Ред.
57
Томас Стернз Элиот (1888-1965) – поэт, литературный критик, культуролог, лауреат Нобелевской премии по литературе (1948). Родился в Америке, но с 1914 г . жил в Европе, главным образом в Англии. – Ред.