– Как дела в Пикаксе? – спросил он старого друга.
– Я всё ждал от тебя вестей, – сказал редактор. – У нас всё по-старому – снег ещё не выпал.
– Новости, сотрясающие мир?
– Сегодня произошло нечто из ряда вон. Один из лесников заметил возле перекрестка Уайлдкэта лысого орла.
– И что ты сделал? Выпустил экстренный номер?
– Я не стану обращать внимания на циничные замечания. Ты говоришь как горожанин.
– Полли видел?
– Да, сегодня вечером мы собирались в библиотеке. Она показывала слайды, привезённые из Англии. Говорила, что ты ей звонил.
– Что в газете?
– Хикси продала страницу под рекламу сыну Айрис Кобб. Он будет заниматься у нас бизнесом.
– Пусть будет поосторожнее. Он счастливо женат, – сказал Квиллер.
– В колонке, посвященной здоровью, написали о том, что старик Динглберри лёг в больницу на обследование.
– Ха, медсестер он там будет обследовать! Этому старому греховоднику девяносто пять, а он считает, что ему двадцать.
– Как ты-то поживаешь? – спросил Райкер. – Чем занимаешься?
– Ничем особенным. Зашёл сегодня в офис «Прибоя»… Дважды обедал в пресс-клубе… Наткнулся на лейтенанта Хеймса. На Цвингер-бульваре цепь новых ресторанов – тебе бы понравились. Пока что я опробовал кухню Северной Италии и Японии. Почему бы тебе не прилететь на пару дней?
– Сейчас не могу. Готовлю специальный выпуск, посвященный сезону охоты на оленей: мы спонсируем соревнование охотников. Как тебе «Касабланка»?
– Она не так плоха для столь старого здания, к тому же с четырнадцатого этажа закаты выглядят просто потрясающе.
– Этим и хорош город, – сказал Райкер. – Закатами! Они такие необычные из-за той дряни, что загрязняет атмосферу.
– В гостиной моей квартиры застекленный потолок, есть терраса с садиком, водяной матрац, золотые краны в ванной и целая библиотека с альбомами и книгами по искусству. Да ещё с какими! Просто не поверишь.
– Квилл, как это тебе удаётся? Везение. А как кошки отреагировали на высоту?
– Не жаловались. Правда, похоже, Коко несколько разочарован скудостью голубиного населения.
– Ну а что насчёт реставрации?
– Провёл кое-какое расследование и кое с кем поговорил. Сегодня, например, встречался с архитектором. Затем познакомлюсь с владелицей здания. Знаешь, Арчи, это всё походит на готовую к раскопкам гробницу Тутанхамона.
– Держись от напастей в стороне, дружище, – сказал Райкер, – и не забудь прислать материал.
После разговора Квиллер почувствовал себя лучше, поэтому лег на постель, позволив сиамцам устроиться на водяном матраце: у них сегодня выдался трудный денек.
В среду утром он позвонил Мэри Дакворт.
– Я прочёл отчёт Гринчмана и готов к встрече с Графиней. Когда вы сможете её организовать?
– Может быть, сегодня в четыре?
– Форма одежды?
– Предлагаю костюм и галстук. И ещё она не позволяет курить.
– Не страшно. Оставлю трубку дома. Я тут выяснил, что курение плохо отражается на здоровье сиамцев.
– Я больше не притрагиваюсь к сигаретам, – откликнулась она. – Врачу наконец-то удалось меня убедить, что дым скверно отражается на антикварной мебели. Вы беседовали с Джефферсоном Лоуэллом?
– Обедали вместе. Приятный человек.
– Вы приняли решение?
– Пока ещё нет. Так где мы встретимся?
– У входных дверей около четырёх.
Прежде чем подстричься, подровнять усы, отпарить свой серый костюм и начистить ботинки, Квиллер послушал новости и прогноз погоды и выяснил, что вчера с автомобильной стоянки возле супермаркета похитили женщину, что в Пенниманском парке хулиганы избили бегуна, что предсказанный дождь закончится ко второй половине дня. Квиллер отправился на такси в разъезды, по пути перехватив в хламтаунской деликатесной легкий завтрак, и вернулся в 14-А достаточно рано для того, чтобы уделить сиамцам некоторое время. Он предложил им очередную главу из «Эотена», и кошки прошли за ним в библиотеку, но у Коко оказались иные идеи. Он запрыгнул на стол и принялся яростно скрести его.
Коко был известным библиофилом, а на шестифутовом библиотечном столе лежали огромные альбомы Микеланджело, Ренуара, Ван Гога, Уайета и других, хотя кот предпочитал тома меньшего формата, которые легко скидывал с полок.
– Ты что делаешь, негодник?! – крикнул Квиллер. Среди альбомов Коко отыскал длинную плоскую коробку, обтянутую кожей и с надписью: «Скрэбл». Костяшка «пусто», похоже, была вытянута именно из этой коробки. Открыв её, Квиллер обнаружил в ней сотню или около того небольших костяшек, на каждой из которых имелась буква алфавита. Он сел за стол, открыл игральную доску и чисто из любопытства прочитал правила.
– Очень просто, – сказал Квиллер после. Наугад выбрав несколько костей, он выложил слова типа «пежо» и «ягуар». Годы игры вместе с Коко в словарные игры оставили след в виде огромного набора эзотерических терминов, которые он не мог никак использовать. Вскоре он составил на доске небольшой кроссвордик, начинавшийся с «хама», превратившегося в «хамелеона», от которого пошла «ольпа», пересекшаяся затем «цаплей».
Сиамцы наблюдали, ожидая своего часа, но Квиллера заворожили костяшки с буквицами и маленькими числами, обозначавшими ценность каждого составленного слова. Время протекло слишком быстро, и вот уже пора надевать серый костюм и спускаться вниз к Мэри Дакворт, Но прежде чем выйти из квартиры, Квиллер сунул в карман один из фруктов из вазы.
– Превосходно выглядите! – сообщила Мэри, когда увидела его, но покосилась на оттопыренные карманы пиджака.
Они вызвали частный лифт и в кабине, с панелями из розового дерева, с обитым бархатом сиденьем и устланной коврами, поднялись на двенадцатый. Подъём ничем не отличался по скорости от движения Красного или Зеленого, но был значительно ровнее и мягче.
По пути Квиллер сказал:
– Вы знали, что Ди Бессингер должна была унаследовать «Касабланку»?
Мэри с сожалением кивнула.
– Кто теперь её получит?
– Благотворительные организации. Квилл, не знаю, что вы ожидаете, но апартаменты Пламба произведут на вас сильное впечатление. Они отделаны в стиле ар-деко.
Они вышли из лифта в огромное фойе, обитое горизонтальными панелями кораллового, бургунди, бутылочно-зелёного цвета, которые были отделены друг от друга тонкими полосками меди; пол был выложен керамической плиткой с металлическим медным отливом. Всё несколько потускнело со временем. Два угловатых кресла стояли по бокам угловатой же консоли, на которой две дюжины чайных роз отражались в большом круглом зеркале. Мэри нажала на кнопку звонка, выполненную в виде миниатюрной головы египтянина, и они с Квиллером подождали у двойных дверей, обитых красноватой медью. Когда створки открылись, за ними оказался огромный мужчина с костюме розоватого цвета.
– Добрый день, Фердинанд, – сказала Мэри. – Мисс Аделаида нас ждёт. Это мистер Квиллер.
– Да. Вы знаете, куда идти. – Дворецкий ткнул похожей на окорок рукой в сторону гостиной. У него была фигура грузчика: мясистые плечи, бычья шея и голый череп. Круглосуточная охрана, подумал Квиллер. – Она недавно встала после полуденного сна, – продолжил мужчина. – И пришлось поправлять прическу. Ту, что занималась этим прежде, она уволила, а новенькая медленно работает.
– Как интересно, – чопорно произнесла Мэри.
Гостиная была огромна. Потрясал мраморный пол персикового цвета, на котором были положены ковры с геометрическими рисунками, и персиковые стены с медными вставками и огромными круглыми зеркалами.
Мэри взглядом указала Квиллеру на кресло, исполненное из мягких кожаных роликов, набитых в хромированный каркас.
– Это настоящее кресло «бибендум», сделанное ещё в двадцатых, – сказала она.
Его взгляд путешествовал с предмета на предмет: чайный столик, инкрустированный черепаховым панцирем; лампы с луковичными основаниями; окна из притертого стекла с тонированными медными перёплетами. Всё старое, блёклое. В зале стояла торжественная тишина.