Даже несмотря на то, что окно моей комнаты было расположено высоко над землей, я узнала кота.
Рип.
И мне не нужно было спускаться во двор, чтобы понять: я снова убила его.
Убила уже в третий раз.
«Но останется ли он мертвым? — повторялся в голове пугающий вопрос. — Останется ли он мертвым на этот раз?»
Я подкралась к кладовке, достала дождевик и накинула поверх своей длинной ночной сорочки. Затем я тихонько спустилась по лестнице и вышла во двор… чтобы убедиться.
Трава, сырая и холодная, моментально намочила босые ноги. В лунном свете казалось, будто весь задний двор мерцает таинственным серебристым светом.
С бьющимся сердцем склонилась я над котом, чтобы получше его разглядеть.
Да. Тот самый кот. Рип. Снова Рип.
Неподвижный. Бездыханный.
В остекленевших желтых глазах застыло бессмысленное выражение. Вытянутые ноги застыли, словно указывая на луну.
Рип. Мертв уже в третий раз. Рип. Кот, который отказывался умирать.
Мне хотелось закричать, позвать родителей. Хотелось завопить во всю мощь своих легких:
«Идите, посмотрите на этого дохлого кота… скорее, а то убежит!»
Но они мне, само собой, ни за что не поверят.
Кот наверняка исчезнет прежде, чем они его увидят. Исчезнет, как исчезла его голова из моего пакета с ланчем.
Склонившись над мертвым котом, я закричала на него:
— Чего ты ко мне привязался?! Зачем ты мучаешь меня?!
Я видела, как он моргнул. Видела, как поднялась его голова. Видела, как резко согнулись лапы.
Но я не могла пошевелиться. Не могла убежать.
И Рип ударил меня лапой наотмашь. Он вонзил длинные острые когти мне в лодыжку. И одним рывком располосовал ее снизу доверху.
13
Я закричала, когда жгучая боль пронзила ногу и отдалась в боку. И схватилась за ногу, задыхаясь, пытаясь перебороть боль.
Кот вскочил на ноги. Он выгнул спину. Ощерился и угрожающе зашипел. Он готовился к новой атаке.
— Нет! — выкрикнула я. Держась за ногу, я развернулась и отчаянно заковыляла по мокрой траве к дому.
Боль не отпускала. Она по-прежнему терзала мою израненную ногу. Кровь стучала в висках. Голова так кружилась, что мне пришлось ухватиться за дверной косяк, чтобы не упасть.
Уже оказавшись на кухне, я повернулась и посмотрела на лужайку, посеребренную светом луны. Кот не двигался с места. Он стоял и смотрел на меня безжалостными желтыми глазами, полными злобы.
Шипя, он рассекал воздух когтистой лапой, снова и снова, словно терзая меня, словно показывая, что он хочет со мною сделать.
Содрогнувшись, я захлопнула дверь.
Затем, продолжая держаться за ногу, я с трудом поднялась по лестнице на второй этаж и доковыляла до ванной. Боль, наконец, начала стихать, но голова все равно кружилась. Казалось, все мое тело трясется в конвульсиях.
Я включила свет. Подковыляла к раковине. Схватила пригоршню бумажных полотенец, чтобы прижать их к ранам и остановить кровь.
Я наклонилась. Поднесла полотенца к ноге — и чуть не задохнулась от изумления.
Раны не кровоточили.
Глубокие царапины были ярко-белыми, такими белыми, что казалось, будто они светятся.
Кожа была рассечена — но при этом не пролилось ни капли крови. Крови не видно было совсем.
Я смотрела на свою ногу, бережно массируя ее, чтобы унять боль.
«Порезы должны кровоточить, разве не так? — спрашивала я себя. — Порезы всегда ярко-красные. Они не бывают ослепительно-белыми.
И они обязательно кровоточат, верно?»
На следующее утро будильник вырвал меня из сна в половине восьмого. Я села и потянулась. Первым делом я высунула из-под одеяла пострадавшую ногу, чтобы осмотреть ее при свете дня.
Моргая со сна, я пристально разглядывала ногу. Потирала ее пальцами. И снова разглядывала.
К великому моему изумлению, глубокие белые царапины практически полностью затянулись.
Я поднялась на ноги, шатаясь и чувствуя себя абсолютно не выспавшейся. Вообще-то я «жаворонок». Обычно я просыпаюсь посвежевшей и в полной боевой готовности. Но в это утро я чувствовала такую усталость, будто и не спала вовсе. И когда я плелась в другой конец комнаты, чтобы переодеться для похода в школу, ощущение было такое, будто мое тело весит как минимум тонну!
— Мама? — позвала я, спустившись на кухню. Она стояла посреди кухни, заведя руки за спину — пыталась застегнуть пуговицу на блузке.
— Мам, мне надо кое-что тебе рассказать, — выпалила я. — О том, что случилось прошлой ночью. — С этими словами я подошла к ней и сама застегнула непослушную пуговицу.