Я включила на кухне свет, и мы подошли к буфету. Я хотела уже спросить у Таннера, какого он хочет хлеба — поджаренного или простого. Но что-то застряло у меня в горле.
Я начала кашлять.
Я судорожно сглотнула. И раскашлялась еще больше.
В горле застрял огромный ком. И я никак не могла его выкашлять.
Я втянула воздух носом — и закашлялась изо всех сил.
Желудок свело.
Ком застрял в дыхательном горле. Я начала задыхаться. Я хватала ртом воздух.
Глаза Таннера выпучились от испуга. Он схватил меня за руку:
— Элисон, с тобой все в порядке?
Я не могла ему ответить. Я задыхалась. Дышала со свистом. Отчаянно пыталась прокашляться.
Наконец, я откинулась назад — и кашлянула изо всех сил.
И выкашляла ком. Я почувствовала, как он заскользил вверх по глотке и оказался на языке.
Тяжело дыша, я запустила пальцы в рот и извлекла ком наружу.
— О-о-ох! — застонала я от отвращения.
Это оказался мокрый волосяной шар. Размером с мячик для пинг-понга.
Я держала в руке слипшийся ком серой шерсти и взирала на него в немом ужасе.
— Фу! Какая гадость! — закричал Таннер.
Я отвернулась от него. Я не хотела, чтобы он видел, как мне страшно.
«Что со мной происходит?» — недоумевала я.
Я знала, что это тоже проделки того кота. Рипа.
— Элисон, ты заболела? — спросил Таннер тоненьким голоском.
— Не… не знаю, — проговорила я.
И опять посмотрела на гнусный волосяной шар в руке.
Мне нужно вернуться в тот зловещий дом, решила я. Другого выхода нет. Надо поговорить с Кристал. Она должна сказать мне, что происходит.
«Я не могу откладывать до завтра, — подумала я. — Пойду сегодня же».
17
— Элисон не доложила арахисового масла в мой сэндвич! И тосты сожгла!
Таннер принялся жаловаться, как только мама с папой переступили порог.
— Уверен, она хотела как лучше, — сказал папа, улыбнувшись мне.
— Ее «как лучше» — отстой! — прорычал братишка.
Я показала ему язык.
— С тетей Эммой все хорошо? — спросила я.
Мама кивнула.
— Да. Все нормально.
— Я… мне нужно кое-куда сходить, — выпалила я.
Папа взглянул на свои наручные часы:
— Уже половина девятого.
— Я обещала Райану помочь ему с его репликами для спектакля…
Не люблю врать родителям. Но не могла же я честно сказать, что должна повидаться с одной странной девочкой и расспросить ее о коте, которого три раза убила.
Через несколько минут я уже рысцой бежала вниз по Брод-Стрит, набирая скорость по мере того, как дорога все сильнее уходила под уклон. Стоял прохладный ясный вечер. Бледно-желтый месяц лениво плыл над макушками деревьев. Трава на лужайках искрилась капельками росы.
Два больших лохматых пса бок о бок трусили вдоль тротуара. Они подняли головы, когда я на полной скорости пронеслась между ними. Мимо прогрохотал фургон, набитый подростками; из открытых окон бухал тяжелый «металл».
Я замедлила бег, когда впереди показался дом Кристал. Прищурившись, я смотрела на него через поросшую сорняками лужайку. Из окна на фасаде лился бледно-серый свет.
— Она должна быть дома, — пробормотала я себе под нос.
Я зашагала по дорожке к дому, под ногами захрустел гравий. Из дома доносились тихие возгласы кошек. Несколько темных силуэтов наблюдали за мной из окна.
Я глубоко вдохнула и постучалась в парадную дверь. Несмотря на то, что одета я была тепло, по спине пробежал холодок.
Кошачьи вопли сделались громче.
Я вытерла вспотевший лоб тыльной стороной ладони. Обеими руками нервно отбросила волосы за плечи. И постучалась снова.
С колотящимся сердцем я стояла и ждала ответа. Знает ли Кристал, как мне помочь? Сможет ли она объяснить происходящее?
Наконец, дверь слегка приоткрылась. Кристал выглянула в прохладные сумерки.
На ней был длинный черный джемпер. Даже в тусклом свете я могла видеть, что вся ее одежда покрыта кошачьей шерстью.
Она подняла на меня усталые темные глаза.
— Чего тебе? — грубо спросила она.
Не слишком-то она дружелюбна.
— Мне… мне надо с тобой поговорить, — промямлила я. — Помнишь меня? Я…
— Я сейчас точно не могу разговаривать, — перебила она. У нее за спиной завывали кошки. Тощий черно-белый кот терся об ее ноги.
Она начала закрывать дверь.
— Но мне нужна твоя помощь, — не сдавалась я. — Я хочу понять…
Она не отпускала дверную ручку.
— Это насчет Рипа? — спросила она.
Я кивнула.
— Да. Видишь ли…