- А какого цвета ты ожидал? - вопрошал он. - Пурпурного?
Про себя я услышал ответ:
- Но ты был такой грязный. Белый цвет даже невозможно было вообразить.
После того как я почти отмыл кота, я вытер его насухо полотенцем и стал разглядывать. Он был прекрасен. На этой почти чистой белой физиономии сияли зеленые глаза. В этот момент кот казался таким красавцем, что я не мог отвести от него взгляда. Я знал, что животным не нравится, когда их так разглядывают, и если люди все-таки это делают, то животные обычно смотрят в сторону. Но мой кот глаз не отводил. Он смотрел на меня в упор.
Я наклонился и опять обнял его.
Снова у двери раздался звонок. Это, конечно, была миссис Уиллс. Я провел ее в гостиную для осмотра субъекта, но субъект, разумеется, исчез. Он, как обычно, отправился на заготовленную позицию.
Я вручил миссис Уиллс фонарик. Теперь она уже понимала, что придется опуститься на четвереньки. Проверив работу фонарика, она сунула голову под диван.
- Боже мой! Он белый? - воскликнула миссис Уиллс и повернулась ко мне, явно что-то заподозрив. - Вы уверены, - требовательно спросила она, - что это тот же самый кот?
Я заверил ее, что это он, и указал на кучу тряпок и полотенец, лежавших в ванной как доказательство.
- Это немыслимо! - сказала она.
- Ничего особенного, - пожал я плечами. - Дело техники. Но, миссис Уиллс, пожалуй, вы правы. Белые коты требуют серьезного ухода.
Но миссис Уиллс меня не слышала. Она изо всех сил пыталась установить контакт с существом под диваном.
- Кис-кис-кис, - звала она снова и снова, но, естественно, безрезультатно.
Тогда миссис Уиллс приблизилась. Кот отодвинулся. Миссис Уиллс придвинулась еще ближе. Кот снова отодвинулся. Этот своеобразный поединок продолжался еще некоторое время, потом миссис Уиллс поднялась и села на стул. Причем выбрала тот, который стоял около дивана. Я сел рядом.
- В жизни не встречала животное, которое так реагировало бы на меня, как этот кот, - сказала она. - Обычно я всегда находила общий язык с животными.
Я объяснил ей, почему кот так себя ведет, - он думает, что она собирается его забрать.
Миссис Уиллс проигнорировала мою неудачную шутку.
- В жизни не видела такого робкого кота, - сказала она с неудовольствием.
- Наш учитель истории, - заметил я, - говорил нам, что не существует такого понятия, как робость. Он считал, что застенчивость - это самонадеянность. Если вы считаете, что все смотрят на вас и думают только о вас, то вам это только кажется.
Миссис Уиллс глянула на меня так, будто у меня было две головы. Ее больше интересовал кот.
- Он такой прелестный. Дженнифер полюбила бы его.
Пришло время нажать на все тормоза.
- Я полагаю, что это не просто застенчивость, может быть, дело в чем-то другом. К тому же белые коты - альбиносы, часто они глуховаты.
- Глухой? - удивилась она. - Вы считаете, что он не слышит, когда я его зову?
Я сказал, что это вполне возможно.
Впервые во взгляде миссис Уиллс появилась растерянность.
- Я действительно мало что знаю о белых котах... Я продолжил:
- Но самое неприятное, что могут возникнуть и другие проблемы. Знаете, у белых котов бывают ужасные кожные болезни.
Теперь миссис Уиллс положительно испытывала дискомфорт.
- Но, - безжалостно наступал я, - уверен, что это не заразно. Сколько лет Дженнифер?
- Десять, - уныло ответила миссис Уиллс.
- Ну, она может надевать перчатки. Конечно, из-за этого коты бывают весьма раздражительны. К счастью, этот не очень большой. Но бывает очень свирепым, может и лапой ударить. - Я показал на свои царапины. - Мне повезло, что он не задел глаза. А Дженнифер носит очки?
Миссис Уиллс не отрываясь, в упор смотрела на меня.
- Ничего страшного, - продолжал я наступление. - Рут Дворк быстро остановила кровотечение. - Я помолчал. - Мне кажется, было бы разумней хотя бы первое время не оставлять с ним Дженнифер одну.
Миссис Уиллс перевела свой взгляд под диван.
- Но в любом случае, - я уже не мог остановиться, - поначалу вам придется часто посещать ветеринара. Вы были правы, у него неестественно выгнута спина. Для вашего спокойствия лучше бы его прооперировать.
Миссис Уиллс долго молчала. Потом на ее лице появилась улыбка.
- Мистер Эмори, - сказала она, - вы хотите оставить его себе?
Наступила моя очередь улыбаться.