Ше Ра заметил, как мужчина морщит лоб, видимо, пытаясь вспомнить все иностранные слова, которые знал. Он его поймет в любом случае, так как человеческий знал в совершенстве, мог разговаривать без акцента на нескольких диалектах. Но эти его знания в этой «работе» не требовались, наоборот, приходилось прикидываться тупеньким маленьким котенком.
— Как тебя зовут? — наконец спросил мужчина по-кошачьи и на всякий случай потыкал в его сторону пальцем.
— Ше Ра, — котенок, как можно четче и разборчивей, произнес свое имя. Человек все равно его переврет на свой лад и даже в полиции не сможет правильно сказать, как звали его котенка.
— Джеймс, — произнес мужчина и прикоснулся к своей груди.
«Общение полных идиотов», — фыркнул Ше Ра, но выдавать себя не стал.
— Тебя надо помыть и от блох обработать, — невозмутимо сказал Джеймс по-человечьи и, взяв за руку котенка, потянул в сторону ванной, дверь в которую находилась в узком темном коридоре.
— Этого только не хватало, — по-кошачьи развозмущался Ше Ра. — Я, что, тигр какой-то, чтобы мыться?
Он еще что-то говорил и фыркал, но человек либо его действительно не понимал, либо только делал вид. И даже выпущенные когти в знак устрашения никак не повлияли на решимость Джеймса промыть голову котенка противоблошиным шампунем. Короче, полчаса спустя вымытый и завернутый с головой в пушистое полотенце, из которого торчал только его курносый носик, Ше Ра сидел на кухне на высоком табурете, дожидаясь хозяина, который убирал бедлам, учиненный котенком во время помывки. Ну, если не считать пары царапин, оставленных на руках Джеймса, он вел себя вполне пристойно и совершенно не агрессивно. Не мог же он быть от начала до конца покладистым — людям нравится, это он знал хорошо, когда даже такие котята с наивным взглядом желтых ореховых, как они говорят, глаз, вдруг начинают проявлять характер.
Крошечная кухня Ше Ре тоже не понравилась. Хозяин не позаботился затворить окно, и теперь там было жутко холодно. Повезло еще, что из крана текла горячая вода, а то совсем было бы тоскливо — сначала искупали бы в ледяной воде, а потом усадили в не менее ледяном помещении.
— Кушать хочешь? — страшно коверкая слова, спросил Джеймс, наконец, появившись на кухне, и, спохватившись, кинулся закрывать окно.
Котенок кивнул головой, стараясь сильно не напрягать мужчину, произнося иностранные слова. Тот заглянул в холодильник. Ше Ра видел, как напряглась у него спина.
«Так, сейчас овощами кормить будет», — снова фыркнул котенок. Знал он этих колонистов — мясо и рыбу не едят, экономят. А он, что, козлик или баран, чтобы траву есть? Хорошо будет, если человек ему молока предложит. Но он вышел из возраста, когда пьют молоко, заменяя его более крепкими напитками, то есть напитками с градусом. Впрочем, от стаканчика кефира он бы не отказался.
К полному его кошачьему удивлению Джеймс извлек из холодильника сыр, хороший твердый сыр. Если бы на его месте был Фи Ма, то мужчина купил бы его с потрохами. Затем на столе оказались крабовые палочки из минтая, за них Му Ра готова продать маму родную. И последним на стол последовал заветренный небольшой кусочек буженины. Ше Ра повел носом и непроизвольно облизнулся — кусочек мяса пах просто великолепно. Неужели ему дадут хоть маленько? Настоящая буженина, не подделка — мужчина сам сырое мясо запекал в духовке.
Джеймс нарезал сыр и буженину тоненькими пластиками, распечатал крабовые палочки, все это сложил на тарелку и придвинул котенку. Тот, довольно мяукнул, и почти мгновенно умял всю буженину, даже не взяв ни кусочка хлеба. Он виновато глянул на мужчину, собирая пальцами крошечные кусочки с тарелки, а потом «приговорил» и сыр, и крабовые палочки.
«Вот теперь от молочка бы не отказался», — сыто икнул котенок. — «Но кефир лучше».
И, как специально для него, Джеймс достал из холодильника пластиковый пакетик кефира, ровно на один стакан. Уже не отказываясь, Ше Ра запил свой ужин и довольно заурчал, глаза стали закрываться сами собой — он промок, намерзся, теперь был сыт и в тепле, можно и поспать на диване хозяина.